Solo

Она угасла, потому что настала зима. Она угасла, потому что устали крылья.

Горькое, непонятное заблуждение! Смешное недоумение ребенка!

Они думают, что она вечна. Они верят в ее бессмертие.

Горькое, непонятное заблуждение! Смешное недоумение ребенка!

Я не пришел будить тебя. Я не пришел звать тебя.

Тяжела могильная плита. Еще тяжелее веки умершего.

Ты знаешь, что вянут молодые березы. Ты знаешь, что листья засохшие шепчутся с ветром.

Тяжела могильная плита. Еще тяжелее веки умершего.

Встал ли я ночью? утром ли встал?..

Встал ли я ночью? утром ли встал?

Свечи задуть иль зажечь приказал?

С кем говорил я? один ли молчал?

Что собирал? что потерял?

- Где улыбнулись? Кто зарыдал?

Где? на равнине? иль в горной стране?

Отрок ли я, иль звезда в вышине?

Вспомнил ли что, иль забыл в полусне?

Я ль над цветком, иль могила на мне?

Я ли весна, иль грущу о весне?

Воды ль струятся? кипит ли вино?

Все ли различно? все ли одно?

Я ль в поле темном? Я ль поле темно?

Отрок ли я? или умер давно?

- Все пожелал? или все суждено?

Други верные меня спрашивали

Други верные меня спрашивали:

Ты не бойся, скажи, добрый молодец,

Ты зачем блуждал столько лет в горах,

Ты кого искал по лицу земли?

Ты искал всю жизнь друга чистого,

Жизнь дарит тебя дружбой вечною...

Ты не бойся, скажи, добрый молодец,

А мы радостью о тебе не нарадуемся,

Будем бодрствовать в ночи темные

И зажжем огни свои предрассветные,

Сквозь окно далеко проникающие,

В ночь глубокую проникающие...

Мы изучим все книги мудрые,

Укрепимся беседой полночною.

Отвечаю я вам, свободные:

А скажу я вам правду-истину.

Я искал языка неизменного

И рабам и царям откровенного

И богатым и нищим понятного,

Словно молния обымающего,

От востока ли и до запада.

Я искал у людей, у зверей, в лесах,

Слушал говор волн, слушал песню звезд.

Отвечали мне реки тихие:

О внимающий, изучающий, исполняющий!

Мы откроем тебе слово тайное:

Свой язык у зверей, свой язык у камней,

Но мы братья твои неназванные,

Братцы — все тебе — вековечные и родимые.

И в ручьях и в людях есть другой язык,

Есть один язык всеобъемлющий, проникающий,

Как любовь как жизнь как бессмертие опьяняющий.

Отвечали мне звери дикие,

Открывались мне люди низкие,

Объясняли мне люди мудрые,

Нашептали мне родники придорожные:

Ты ищи языка всеобъемлющего

От востока небес и до запада!

Чтоб от песни твоей содрогнулись леса,

Чтоб при песне твоей звери дикие умирилися,

Чтоб лютую зиму победила весна!

Чтоб не стало конца этой вечной весны!

Как снегом покрыто дерево всё...

Как снегом покрыто дерево всё,

Не узнать той мысли мгновенной.

Она -- белизна, всех единство цветов,

Разгадай смысл одежд сокровенный.

Как буря, блистает весенний убор,

Красота все миры озарила,

Из точек нежнейших тончайший узор,

В нем блещет могущества сила.

Здесь атомов движутся точно круги,

Отражаются солнц и вселенной вращенья,

И кто-то задал здесь задачу найти

Дорогу мечты и мгновенья.

Здесь бьется об берег огонь-океан

И бьется о скалы-утесы,

Забыл он удары жестокие ран,

Ему снятся весенние росы.

Здесь плещет чрез край огонь-красота,

Она всех к единству в горниле сплавляет,

И буря несется чрез все чрез края,

Снаружи же яблоню блеск озаряет.

1938

Литейный вешним утром

Светлой нитью вдаль уходит

Гордый, тесный ряд домов.

Тени меркнут, чуть колеблясь,

И весенним ровным солнцем

Каждый камень озарен.

Строго смотрят в окнах лица,

Строги думы стен высоких,

Строго вырезалась в небе

Церковь с темной колокольней.

Ты прошла лукаво мимо,

Снова свет зари вечерней...

Улыбнулись дерзко глазки.

1894

Мир вам, о горы!..

Мир вам, о горы!

Молчанье ночи

- Сила моя.

Молитва единая,

Имя единое

- Скала моя.

Чаща лесная,

Где бродят отшельники,

- Радость моя.

Где прыгают зайцы,

Где горные козы,

- Земля моя.

Сны и виденья -

Призраки мира

И мир невещественный

- Борьба моя.

Цепи, дороги,

Тюрьмы, свобода

- Судьба моя.

Рубище странника,

В нем алмаз драгоценный

- Тайна моя.

Начало новой земли

Я стал снова младенцем, зима миновала,          

И на мокрых дорогах дышало весной,              

До зари моя радость меня пробуждала,            

И рука раскрывала глаза и смежала,              

И я слышал в постели, как звон над водой.      

Я был сын земли-матери, и все шумы земли        

Были так мне знакомы, как дите колыбель.        

И опять я глядел, как в черты дорогие,          

И со мной говорила березка родная                  

И еще оголенные ясни и ель.                    

И ходил я в союзе великом всемирном,            

С каждым другом, как раб, одной жизнью дышал,

Для меня ты одел всем сиянием пирным              

Мое сердце и небо, и выступы скал.              

И опять было быстро и легко мое тело,              

И в груди проходила в мой город Весна,

Под окном же река и звенела, и пела.            

И я встал, помолясь, от глубокого сна.          

Но кругом подымались темничные стены            

И над всем, что любил я, таилась зима

И снаружи нигде не виднелось измены...

Невский при закате солнца

Влага дрожит освежительно.

Лиц вереница медлительна...

Тонкие, мягкие пятна...

Шумы бледнеют невнятно.

Светлые башни. Вдали

Светлые тени легли.

Мутною цепью нависшие

Стены. Как призраки высшие,

Дремлют дома неподвижно.

Теплится ночь непостижно.

Зыблются краски... во сне

Зыблется лист на окне.

Покойному другу

Немного осталось мгновений...

Пока не покорен я снова привычкам и сну,

Войди же бесшумно в вечерний покой!

Уехали братья, сестры и мать. Я один.

Великая грусть по тебе побеждает меня.

О милый! не смейся сей сухости грусти!

Все великие чувства имели сопутника - холодность.

Почему-то я верю, что ты при жизни томился любовью ко мне?

За здравье твое я глотаю горькую брагу.

Прошедшее, настоящее и грядущее

Вы идете своею тропинкой,

Разделяя собою две пропасти,

Пропасть прошедшего и пропасть грядущего,

Непрерывно убегающие от вас

И вечно чуждые вам.

Вы ступаете только там, где ступаете;

Ваша жизнь только там, где мгновение,

Где преходящее, где все убегает, где нет ничего!

Но старайтесь быть мудрым и радостным:

Наслаждайтесь небытием бытия.

И бойтесь мечтаний о чуждом:

Воспоминание осталось в лесной глубине,

И да не сияет оно перед вами

Назойливым светлым жилищем,

Навеки затерянным, навеки родным...

Пусть живет настоящее сильно

И торжествует в трезвой красе!

Но да будет ослепительней трезвости

Молодого грядущего даль!

И не бойтесь подобных мечтаний!

Там я слышу звуки военных рогов!

Вижу чей-то безрадостный взор!

Там, быть может, воскреснет и воля моя

И проявит всесилье свое!

Там желает и ожидает она воплощений своих.

Светлая

Горе! цветы распустились... пьянею.

Бродят, растут благовонья бесшумно.

Что-то проснулось опять неразумно,

Кто-то болезненно шепчет: «жалею».

Ты ли опять возвратилась и плачешь?

Светлые руки дрожат непонятно...

Косы твои разбежались... невнятно

Шепчут уста... возвратилась и плачешь.

Звездное небо, цветы распустились...

Медленно падают тусклые слезы.

Слышны укоры, проснулись угрозы...

Горе! цветы распустились!

Светопись

Удаляются тайные, одетые зыбью всплески. Удаляется запах бродящего света.

Колеблются неровные речные туманы. Колеблется звук догорающей песни.

Свиваются тихо их мглистые руки. Свивается важно холодная роса.

Не дрогнули ль резкие очертания леса? Не дрогнула ль завеса, серебрящая вечер?

То посерели листья неподвижных деревьев. То посерел вяжущий сумрак.

Сказка для детей

Вот мчится коварное море

       И огни на опасном просторе.

        На заре паруса над простором блистают,

        Надежду они призывают.

       Они ищут точные вести

       О мертвой царевне-невесте.

        В руках карлика -- ее жизни дороги,

        Закрыты Мечты ей пороги.

       Паруса возбудят в ней смущенье,

       Безумно восстало боренье.

        Они принесут ей и слово,

        И будет то слово -- дорога.

       И тот, кого ты никогда не видала,

       Передаст, что он видел тебя от начала.

        Воскресли в яви древних сказки,

        В ней все и древнейшие и все и новейшие краски.

       Победен лишь цвет белоснежный,

       И скользит он отважно над бездной.

    1938

Телом сцепленный...

Узоры над садом повисли

Узоры над садом повисли,

То блещут высокие мысли.

Неудержимое мчится теченье,

Снаружи цветков лишь рожденье.

Безумствуют мощные бури,

Снаружи же море лазури.

Пусть медленно камня движенье,

Неудержимо-мгновенно цветенье.

И путь тот по цели неведом,

Но буря всё мчится тем следом,

Где веет дыхание неги,

Где яблони блещут все в снеге.

1938

Цветок

Спокойствие дышит в сверканьи цветов,

Их родила могущества сила.

Она -- белизна, всех единство цветов,

Природа здесь мрак победила.

Здесь мчались все бури, дробилась волна,

И раны, и молнии, и слеза здесь блистала,

И радуга всех к белизне направляла,

И над бездной всех сил вдруг взошла тишина.

Что за городами дальними...

Что за городами дальними

После тех пустынь глубоких северных,

Не доходя ведь гор лесистых,

Я видел там речку древнюю и славную.

Заросла талами, луговинами,

Вся украшена равнинами поемными,

Там проходят только страннички свободные,

Беспокойные орлята неудержимые,

Ветхому неподзаконные,

Ничему и никому не подневольные.

Там лучами даже тело озаряется,

Там природа смерти побеждается,

Власть могущества и чудо объявляются,

Там свершается земное воскресение,

Там и травушки как сестры оживляются,

Там и камни духом и движеньем наполняются.

По дороге той идут друзья всемирные,

Други Божьи - все радетели, все пожалевшие,

Земли Русские что страдатели,

Все постигшие, все простившие, все оправдавшие.

Радостью младенчественной озаренные,

Все печати с книги снявшие,

Меч земной, любовь земную сокрушившие,

Все богатства, раболепство и убийство, - все поправшие.

В простоте Его веленья исполнявшие,

В малом и в великом - как рабы, как дети исполнявшие.

Шепчутся травы под грезы мои...

Шепчутся травы под грезы мои,

Чую в мгновеньях моих опьяненье -

Все благовонья, все жизни стремленья -

Запах росы и лесные ручьи.

Слышишь? растут, распустились цветы.

Очи открой! не гляди на могилы.

Травы колеблются мягко, уныло.

Утренней влагой омыты листы.

Шепчутся травы под грезы мои,

Чую в мгновеньях моих опьяненье -

Все благовонья, все жизни стремленья -

Запах росы и лесные ручьи.

Я вернусь к вам, поля и дороги родные...

Я вернусь к вам, поля и дороги родные,

Вы года, что, как други, всегда окружали меня.

С утра дней я стремился к вам, реки живые,

Но суровые люди, слепая стихия

Уносили меня от небесного дня.

Но однажды я вырвался из толпы нелюдимой

И бежал к тем рекам моим - верным, любимым.

Я ходил средь лесов в простоте и свободе,

Я не думал, как люди глядят на меня,

Мне приют был готов в самом низком народе,

Сестры-птички в лесах примечали меня.

Рано утром однажды открыл мне Он двери.

Возлюбленным громко и тайно назвал,

Мы пошли в твои горы, и юные звери

Нас встречали, склонясь у подножия скал.

Я вернусь к вам, пути и дни, мне святые,

Я вернусь к вам, скорбя и живя и любя,

Все хвалы, все сокровища наши земные

И всю праведность также отдам за Тебя.

Я покрою себя золотым одеяньем,

Возвратит мне блистанье сестрица весна,

Я оденусь навек белизной и блистаньем

И весеннего выпью с друзьями вина.

Этот город боролся с моей чистотою:

С моей верой боролись и лучшие их,

И потом же они посмеялись над мною,

Заключили меня в тесных тюрьмах своих.

Зато выслушай, город, - я тебе объявляю:

Смертью дышат твой мрак и краса твоих стен.

И тюрьму и твой храм наравне отвергаю,

В твоем знанье и вере одинаков твой плен.