Черновик эпитафии

Худо было мне, люди, худо...

Но едва лишь начну про это,

Люди спрашивают - откуда,

Где подслушано, кем напето?

Дуралеи спешат смеяться,

Чистоплюи воротят морду...

Как легко мне было сломаться,

И сорваться, и спиться к чёрту!

Не моя это, вроде, боль,

Так чего ж я кидаюсь в бой?

А вела меня в бой судьба,

Как солдата ведёт труба!

Сколько раз на меня стучали,

И дивились, что я на воле,

Ну, а если б я гнил в Сучане,

Вам бы легче дышалось, что ли?

И яснее б вам, что ли, было,

Где - по совести, а где - кроме?

И зачем я, как сторож в било,

Сам в себя колочусь до крови?!

И какая, к чертям судьба?

И какая, к чертям, труба?

Мне б частушкой по струнам, в лёт,

Да гитара, как видно, врёт!

А хотелось-то мне в дорогу,

Налегке при попутном ветре,

Я бы пил молоко, ей-Богу,

Я б в лесу ночевал, поверьте!

И шагал бы как вольный цыган,

Никого бы нигде не трогал,

Я б во Пскове по-птичьи цыкал,

И округло на Волге окал,

И частушкой по струнам в лёт,

Да гитара, как видно, врёт,

Лишь мучительна и странна,

Всё одна дребезжит струна!

Понимаю, что просьба тщетна,

Поминают - поименитей!

Ну, не тризною, так хоть чем-то,

Хоть всухую, да помяните!

Хоть за то, что я верил в чудо,

И за песни, что пел без склада,

А про то, что мне было худо,

Никогда вспоминать не надо!

И мучительна и странна,

Всё одна дребезжит струна,

И приладиться к ней, ничьей,

Пусть побробует, кто ловчей!

А я не мог!