Красный треугольник

Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать,

Вот стою я перед вами, словно голенький,

Да, я с Нинулькою гулял с тётипашиной,

И в «Пекин» её водил, и в Сокольники.

Поясок ей подарил поролоновый,

И в палату с ней ходил в Грановитую,

А жена моя, товарищ Парамонова,

В это время находилась за границею.

А вернулась, ей привет — анонимочка,

Фотоснимок, а на нём — я да Ниночка!

Просыпаюсь утром — нет моей кисочки,

Ни вещичек её нет, ни записочки,

   Нет как нет,

   ну, прямо, нет как нет!

Я к ней, в ВЦСПС, в ноги падаю.

Говорю, что всё во мне переломано,

Не серчай, что я гулял с этой падлою.

Ты прости меня, товарищ Парамонова!

А она как закричит, вся стала чёрная —  

Я на слёзы на твои — ноль внимания,

И ты мне лазаря не пой, я учёная,

Ты людям всё расскажи на собрании!

И кричит она, дрожит, голос слабенький,

А холуи уж тут как тут каплют капельки,

И Тамарка Шестопал, и Ванька Дёрганов,

И ещё тот референт, что из «органов»,

   Тут как тут,

   ну, прямо, тут как тут!

В общем, ладно, прихожу на собрание,

А дело было, как сейчас помню, первого,

Я, конечно, бюллетень взял заранее

И бумажку из диспансера нервного.

А Парамонова, гляжу, в новом шарфике,

А как увидела меня, вся стала красная,

У них первый был вопрос — свободу Африке? —

А потом уж про меня — в части «разное».

Ну, как про Гану — все в буфет за сардельками,

Я и сам бы взял кило, да плохо с деньгами,

А как вызвали меня, я свял от робости,

А из зала мне — давай, брат, все подробности! —

   Все, как есть,

   ну, прямо, все, как есть!

Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать,

Вот стою я перед вами, словно голенький,

Да, я с племянницей гулял с тётипашиной,

И в «Пекин» её водил, и в Сокольники.

И в моральном, говорю, моём облике

Есть растленное влияние Запада,

Но живем ведь, говорю, не на облаке,

Это ж только, говорю, соль без запаха!

И на жалость я их брал, и испытывал,

И бумажку, что я псих, им зачитывал,

Ну, поздравили меня с воскресением,

Залепили строгача с занесением!

   Ой, ой, ой,

   ну, прямо, ой, ой, ой...

Взял я тут цветов букет покрасивее,

Стал к подъезду номер семь, для начальников,

А Парамонова, как вышла, стала синяя,

Села в «Волгу» без меня и отчалила!

И тогда прямым путём в раздевалку я,

И тёте Паше говорю, мол, буду вечером.

А она мне говорит — с аморалкою

Нам, товарищ дорогой, делать нечего.

И племянница моя, Нина Саввовна,

Она думает как раз то же самое,

Она всю свою морковь нынче продала,

И домой, по месту жительства, отбыла.

   Вот те на,

   ну, прямо, вот те на!

Я иду тогда в райком, шлю записочку,

Мол, прошу принять, по личному делу я,

А у Грошевой как раз моя кисочка,

Как увидела меня, вся стала белая!

И сидим мы у стола с нею рядышком,

И с улыбкой говорит товарищ Грошева —

Схлопотал он строгача, ну и ладушки,

Помиритесь вы теперь, по-хорошему.

И пошли мы с ней вдвоём, как по облаку,

И пришли мы с ней в «Пекин» рука об руку,

Она выпила «дюрсо», а я «перцовую»

За советскую семью, образцовую!

   Вот и всё...