* * *

Зачем ночная тишина

   Не принесет живительного сна

      Тебе, страдалица младая?

   Уже давно заснули небеса;

Как усыпительна их сонная краса

И дремлющих полей недвижимость ночная!

Спустился мирный сон; но сон не освежит

      Тебя, страдалица младая!

   Опять недуг порывом набежит,

И жизнь твоя, как лист пред бурей, задрожит.

Он жилы нежные, как струны, напрягая,

Идет, бежит, по ним ударит, – и в ответ

   Ты вся звучишь и страхом, и страданьем;

   Он жжет тебя, мертвит своим дыханьем,

   И по листу срывает жизни цвет;

   И каждый миг, усиливая муку,

Он в грудь твою впился, он царствует в тебе!

Ты вся изнемогла в мучительной борьбе;

На выю с трепетом ты наложила руку;

   Ты вскрикнула; огнь брызнул из очей,

   И на одре безрадостных ночей

Привстала, бледная; в очах горят мученья;

Страдальческим огнем блестит безумный взор,

Блуждает жалобный и молит облегченья...

Еще проходит миг; вновь тянутся мгновенья...

И рвется из груди чуть слышимый укор:

«Нет жалости у вас! постойте! вы так больно,

      Так часто мучите меня...

Нет силы более! нет ночи, нету дня,

   Минуты нет покойной. Нет! довольно

   Страдала я в сей жизни! силы нет...

   Но боль растет: все струны натянулись...

      Зачем опять вы их коснулись

      И воплей просите в ответ?

Еще – и все они порвутся! Ваши руки

   Безжалостно натягивают их.

Вам разве сладостны болезненные звуки,

      Стенящий ропот струн моих?

Но кто вы? Кто из вас, и злобный, и могучий

Всю лиру бедную расстроил? Жизнь мою

Возьмите от меня: я с радостью пролью

      Последний гул земных раззвучий,

      И после долгих жизни мук

      Вздохну и сладко и покойно;

На небе додрожит последний скорбный звук;

И всё, что было здесь так дико и нестройно,

   Что на земле, сливаясь в смутный сон,

      Земною жизнию зовется, –

Сольется в сладкий звук, в небесно–ясный звон,

В созвучие любви божественной сольется».

1829, Чита