Разговор по душам

Такое нельзя не вспомнить. Встань, девятнадцатый год!

Не армии, скажем прямо,—народы ведут поход!

Земля — по моря в окопах, на небе — ни огонька.

У нас выпадали зубы с полуторного пайка.

Везде по земле железной железная шла страда...

Ты в гроб пойдешь — не увидишь, что видели мы тогда.

Я нсикую чертовщину на памяти разотру,

У нас побелели волосы на лютом таком ветру.

Нам крышей служило небо, как ворон, летела мгла,

Мы пили такую воду, которая камень жгла.

Мы шли от предгорий к морю,— нам вся страна отдана,

Мы ели сухую воблу, какой не ел сатана!

Из рук отпускали в руки окрашенный кровью стяг.

Мы столько хлебнули горя, что горе земли — пустяк!

Ты в гроб пойдешь — и заплачешь, что жизни такой не знал!

Не верь ни единому слову, но каждое слово проверь,

На нас налетал ежечасно многоголовый зверь.

И всякая тля в долине аа сердце вела обрез.

И это стало законом вечером, ночью я днем,

И мы поднимали снова винтовки наперевес,

И мы говорили: «Ладно, когда-нибудь отдохнем».

Мири запоздалое слово и выпей его до дна,

Пиль входит в историю славы единственная страна.

Ти видишь ее раздольный простор полей и лугов...

Но ненависть ставь сначала, а носле веди любовб!

Проворьте по документам, которые не солгут,—

Невиданные однолюбы в такое время живут.

Их вытянула эпоха, им жизнь и смерть отдана.

Возьми ато верное слово и выпей его до дна.

Стучи в наше сердце, ненависть! Всяк ненависть ощетинь!

От нас шарахались волки, когда, мертвецы почти,

Тряслись по глухому снегу, отбив насмерть потроха.

Вот это я понимаю, а прочее — чепуха!

Враги прокричали: «Амба!» «Полундра!» —сказали мы.

И вот провели эпоху среди ненавистной тьмы.

Зеленые, синие, белые — сходились друг другу в масть,

Но мы отстояли, товарищ, нашу Советскую власть.

   1930