* * *

    Источник быстрый Каломоны,

Бегущий к дальним берегам,

Я зрю, твои взмущенны волны

Потоком мутным по скалам

При блеске звезд ночных сверкают

Сквозь дремлющий, пустынный лес,

Шумят и корни орошают

Сплетенных в темный кров древес.

Твой мшистый брег любила Кольна,

Когда по небу тень лилась:

Ты зрел, когда, в любви невольна,

Здесь другу Кольна отдалась.

    В чертогах Сельмы царь могущих

Тоскару юному вещал:

«Гряди во мрак лесов дремучих,

Где Крона катит черный вал,

Шумящей прохлажден осиной. –

Там ряд является могил:

Там с верной, храброю дружиной

Полки врагов я расточил.

И много, много сильных пало:

Их гробы черный вран стрежет.

Гряди – и там, где их не стало,

Воздвигни памятник побед!»

Он рек, и в путь безвестный, дальный

Пустился с бардами Тоскар,

Идет во мгле ночи печальной,

В вечерний хлад, в полдневный жар. –

Денница красная выводит

Златое утро в небеса,

И вот уже Тоскар подходит

К местам, где в темные леса

Бежит седой источник Кроны

И кроется в долины сонны. –

Воспели барды гимн святой;

Тоскар обломок гор кремнистых

Усильно мощною рукой

Влечет из бездны волн сребристых,

И с шумом на высокой брег

В густой и дикой злак поверг;

На нем повесил черны латы,

Покрытый кровью предков меч,

И круглый щит, и шлем пернатый,

И обратил он к камню речь:

    «Вещай, сын шумного потока,

О храбрых поздним временам!

Да в страшный час, как ночь глубока

В туманах ляжет по лесам,

Пришлец, дорогой утомленный,

Возлегши под надежный кров,

Воспомнит веки отдаленны

В мечтаньи сладком легких снов!

С рассветом алыя денницы,

Лучами солнца пробужден,

Он узрит мрачные гробницы...

И грозным видом поражен,

Вопросит сын иноплеменный:

«Кто памятник воздвиг надменный

И старец, летами согбен,

Речет: «Тоскар наш незабвенный,

Герой умчавшихся времен!»

    Небес сокрылся вечный житель,

Заря потухла в небесах;

Луна в воздушную обитель

Спешит на темных облаках;

Уж ночь на холме – берег Кроны

С окрестной рощею заснул:

Владыко сильный Каломоны,

Иноплеменных друг, Карул

Призвал Морвенского героя

В жилище Кольны молодой

Вкусить приятности покоя

И пить из чаши круговой.

  ......................................

  .....................................

Близь пепелища все воссели;

Веселья барды песнь воспели.

И в пене кубок золотой

Крутом несется чередой. –

Печален лишь пришелец Лоры,

Главу ко груди преклонил:

Задумчиво он страстны взоры

На нежну Кольну устремил –

И тяжко грудь его вздыхает,

В очах веселья блеск потух,

То огнь по членам пробегает,

То негою томится дух;

Тоскует, втайне ощущая

Волненье сильное в крови

На юны прелести взирая,

Он полну чашу пьет любви.

    Но вот уж дуб престал дымиться,

И тень мрачнее становится,

Чернеет тусклый небосклон,

И царствует в чертогах сон.

...........................................

...........................................

Редеет ночь – заря багряна

Лучами солнца возжена;

Пред ней златится твердь румяна:

Тоскар покинул ложе сна;

Быстротекущей Каломоны

Идет по влажным берегам,

Спешит узреть долины Кроны

И внемлет плещущим волнам.

И вдруг из сени темной рощи,

Как в час весенней полунощи

Из облак месяц золотой,

Выходит ратник молодой. –

Меч острый на бедре сияет,

Копье десницу воружает:

Надвинут на чело шелом,

И гибкой стан покрыт щитом:

Зарею латы серебрятся

Сквозь утренний в долине пар.

    «О юный ратник! – рек Тоскар, –

С каким врагом тебе сражаться?

Ужель и в сей стране война

Багрит ручьев струисты волны?

Но всё спокойно – тишина

Окрест жилища нежной Кольны».

«Спокойны дебри Каломоны,

Цветет отчизны край златой;

Но Кольна там не обитает,

И ныне по стезе глухой

Пустыню с милым протекает,

Пленившим сердце красотой».

«Что рек ты мне, младой воитель?

Куда сокрылся похититель?

Подай мне щит твой!» – И Тоскар

Приемлет щит, пылая мщеньем.

Но вдруг исчез геройства жар;

Что зрит он с сладким восхищеньем?

Не в силах в страсти воздохнуть,

Пылая вдруг восторгом новым...

Лилейна обнажилась грудь,

Под грозным дышуща покровом...

– «Ты ль это?...» – возопил герой,

И трепетно рукой дрожащей

С главы снимает шлем блестящий –

И Кольну видит пред собой.

1817