В Смоленске

I

Два только года — или двести

Жестоких нищих лет прошло,

Но то, что есть на этом месте,—

Ни город это, ни село.

Пустырь угрюмый и безводный,

Где у развалин ветер злой

В глаза швыряется холодной

Кирпичной пылью и золой;

Где в бывшем центре иль в предместье

Одна в ночи немолчна песнь:

Гремит, бубнит, скребет по жести

Войной оборванная жесть.

И на проспекте иль проселке,

Что меж руин пролег, кривой,

Ручные беженцев двуколки

Гремят по древней мостовой.

Дымок из форточки подвала,

Тропа к колодцу в Чертов ров...

Два только года. Жизнь с начала —

С огня, с воды, с охапки дров.

           II

Какой–то немец в этом доме

Сушил над печкою носки,

Трубу железную в проломе

Стены устроив мастерски.

Уютом дельным жизнь–времянку

Он оснастил, как только мог:

Где гвоздь, где ящик, где жестянку

Служить заставив некий срок.

И в разоренном доме этом

Определившись на постой,

Он жил в тепле, и спал раздетым,

И мылся летнею водой...

Пускай не он сгубил мой город,

Другой, что вместе убежал,—

Мне жалко воздуха, которым

Он год иль месяц здесь дышал.

Мне жаль тепла, угла и крова,

Дневного света жаль в дому,

Всего, что, может быть, здорово

Иль было радостно ему.

Мне каждой жаль тропы и стежки,

Где проходил он по земле,

Заката, что при нем в окошке

Играл вот так же на стекле.

Мне жалко запаха лесного

Дровец, наколотых в снегу,

Всего, чего я вспомнить снова,

Не вспомнив немца, не могу.

Всего, что сердцу с детства свято,

Что сердцу грезилось светло

И что отныне, без возврата,

Утратой на сердце легло.

1943