Александр
Твардовский

Василий Теркин: 13. «Кто стрелял?»

Отдымился бой вчерашний, 
Высох пот, металл простыл. 
От окопов пахнет пашней, 
Летом мирным и простым. 
  
В полверсте, в кустах — противник, 
Тут шагам и пядям счет. 
Фронт. Война. А вечер дивный 
По полям пустым идет. 
  
По следам страды вчерашней, 
По немыслимой тропе; 
По ничьей, помятой, зряшной 
Луговой, густой траве; 
  
По земле, рябой от рытвин, 
Рваных ям, воронок, рвов, 
Смертным зноем жаркой битвы 
Опаленных у краев... 
  
И откуда по пустому 
Долетел, донесся звук, 
Добрый, давний и знакомый 
Звук вечерний. Майский жук! 
  
И ненужной горькой лаской 
Растревожил он ребят, 
Что в росой покрытых касках 
По окопчикам сидят. 
  
И такой тоской родною 
Сердце сразу обволок! 
Фронт, война. А тут иное: 
Выводи коней в ночное, 
Торопись на «пятачок». 
  
Отпляшись, а там сторонкой 
Удаляйся в березняк, 
Провожай домой девчонку 
Да целуй — не будь дурак, 
Налегке иди обратно, 
Мать заждалася... 
  
              И вдруг — 
Вдалеке возник невнятный, 
Новый, ноющий, двукратный, 
Через миг уже понятный 
И томящий душу звук. 
  
Звук тот самый, при котором 
В прифронтовой полосе 
Поначалу все шоферы 
Разбегались от шоссе. 
  
На одной постылой ноте 
Ноет, воет, как в трубе. 
И бежать при всей охоте 
Не положено тебе. 
  
Ты, как гвоздь, на этом взгорке 
Вбился в землю. Не тоскуй. 
Ведь — согласно поговорке — 
Это малый сабантуй... 
  
Ждут, молчат, глядят ребята, 
Зубы сжав, чтоб дрожь унять. 
И, как водится, оратор 
Тут находится под стать. 
  
С удивительной заботой 
Подсказать тебе горазд: 
— Вот сейчас он с разворота 
И начнет. И жизни даст. 
Жизни даст! 
  
          Со страшным ревом 
Самолет ныряет вниз, 
И сильнее нету слова 
Той команды, что готова 
На устах у всех: 
— Ложись!.. 
  
Смерть есть смерть. Ее прихода 
Все мы ждем по старине. 
А в какое время года 
Легче гибнуть на войне? 
  
Летом солнце греет жарко, 
И вступает в полный цвет 
Все кругом. И жизни жалко 
До зарезу. Летом — нет. 
  
В осень смерть под стать картине, 
В сон идет природа вся. 
Но в грязи, в окопной глине 
Вдруг загнуться? Нет, друзья... 
  
А зимой — земля, как камень, 
На два метра глубиной, 
Привалит тебя комками — 
Нет уж, ну ее — зимой. 
  
А весной, весной... Да где там, 
Лучше скажем наперед: 
Если горько гибнуть летом, 
Если осенью — не мед, 
Если в зиму дрожь берет, 
То весной, друзья, от этой 
Подлой штуки — душу рвет. 
  
И какой ты вдруг покорный 
На груди лежишь земной, 
Заслонясь от смерти черной 
Только собственной спиной. 
  
Ты лежишь ничком, парнишка 
Двадцати неполных лет. 
Вот сейчас тебе и крышка, 
Вот тебя уже и нет. 
  
Ты прижал к вискам ладони, 
Ты забыл, забыл, забыл, 
Как траву щипали кони, 
Что в ночное ты водил. 
  
Смерть грохочет в перепонках, 
И далек, далек, далек 
Вечер тот и та девчонка, 
Что любил ты и берег. 
  
И друзей и близких лица, 
Дом родной, сучок в стене... 
Нет, боец, ничком молиться 
Не годится на войне. 
  
Нет, товарищ, зло и гордо, 
Как закон велит бойцу, 
Смерть встречай лицом к лицу, 
И хотя бы плюнь ей в морду, 
Если все пришло к концу... 
  
Ну–ка, что за перемена? 
То не шутки — бой идет. 
Встал один и бьет с колена 
Из винтовки в самолет. 
  
Трехлинейная винтовка 
На брезентовом ремне, 
Да патроны с той головкой, 
Что страшна стальной броне. 
  
Бой неравный, бой короткий. 
Самолет чужой, с крестом, 
Покачнулся, точно лодка, 
Зачерпнувшая бортом. 
  
Накренясь, пошел по кругу, 
Кувыркается над лугом,— 
Не задерживай — давай, 
В землю штопором въезжай! 
  
Сам стрелок глядит с испугом: 
Что наделал невзначай. 
  
Скоростной, военный, черный, 
Современный, двухмоторный 
Самолет — стальная снасть — 
Ухнул в землю, завывая, 
Шар земной пробить желая 
И в Америку попасть. 
  
— Не пробил, старался слабо. 
— Видно, место прогадал. 
  
— Кто стрелял?— звонят из штаба. 
Кто стрелял, куда попал? 
  
Адъютанты землю роют, 
Дышит в трубку генерал. 
— Разыскать тотчас героя. 
Кто стрелял? 
          А кто стрелял? 
  
Кто не спрятался в окопчик, 
Поминая всех родных, 
Кто он — свой среди своих — 
Не зенитчик и не летчик, 
А герой — не хуже их? 
  
Вот он сам стоит с винтовкой, 
Вот поздравили его. 
И как будто всем неловко — 
Неизвестно отчего. 
  
Виноваты, что ль, отчасти? 
И сказал сержант спроста: 
— Вот что значит парню счастье, 
Глядь — и орден, как с куста! 
  
Не промедливши с ответом, 
Парень сдачу подает: 
— Не горюй, у немца этот — 
Не последний самолет... 
  
С этой шуткой–поговоркой, 
Облетевшей батальон, 
Перешел в герои Теркин,— 
Это был, понятно, он.