Недостроенный памятник

Однажды снилось мне, что площадь русской сцены

Была полна людей. Гудели голоса,

Огнями пышными горели окна, стены,

И с треском падали ненужные леса.

И из-за тех лесов, в сиянии великом,

Явилась женщина. С высокого чела

Улыбка светлая на зрителей сошла,

И площадь дрогнула одним могучим криком.

Волненье усмирив движением руки,

Промолвила она, склонив к театру взоры:

«Учитесь у меня, российские актеры,

     Я роль свою сыграла мастерски.

     Принцессою кочующей и бедной,

     Как многие, явилася я к вам,

И так же жизнь моя могла пройти бесследно,

Но было иначе угодно небесам!

     На шаткие тогда ступени трона

     Ступила я бестрепетной ногой -

     И заблистала старая корона

     Над новою, вам чуждой, головой.

Зато как высоко взлетел орел двуглавый!

Как низко перед ним склонились племена!

     Какой немеркнущею славой

     Покрылись ваши знамена!

С дворянства моего оковы были сняты,

Без пыток загремел святой глагол суда,

В столицу Грозного сзывались депутаты,

     Из недр степей вставали города...

Я женщина была - и много я любила...

Но совесть шепчет мне, что для любви своей

     Ни разу я отчизны не забыла

И счастьем подданных не жертвовала ей.

Когда Тавриды князь, наскучив пылом страсти,

Надменно отошел от сердца моего,

Не пошатнула я его могучей власти,

     Гигантских замыслов его.

Мой пышный двор блистал на удивленье свету

     В стране безлюдья и снегов;

Но не был он похож на стертую монету,

     На скопище бесцветное льстецов.

От смелых чудаков не отвращая взоров,

Умела я ценить, что мудро иль остро:

Зато в дворец мой шли скитальцы, как Дидро,

     И чудаки такие, как Суворов;

Зато и я могла свободно говорить

В эпоху диких войн и казней хладнокровных,

     Что лучше десять оправдать виновных,

     Чем одного невинного казнить,-

     И не было то слово буквой праздной!

Однажды пасквиль мне решилися подать:

     В нем я была - как женщина, как мать -

     Поругана со злобой безобразной...

Заныла грудь моя от гнева и тоски;

Уж мне мерещились допросы, приговоры...

Учитесь у меня, российские актеры!

     Я роль свою сыграла мастерски:

     Я пасквиль тот взяла - и написала с краю:

Оставить автора, стыдом его казня,-

Что здесь - как женщины - касается меня,

     Я - как Царица - презираю!

Да, управлять подчас бывало нелегко!

Но всюду - дома ли, в Варшаве, в Византии -

     Я помнила лишь выгоды России -

     И знамя то держала высоко.

Хоть не у вас я свет увидела впервые,-

Вам громко за меня твердят мои дела:

     Я больше русская была,

Чем многие цари, по крови вам родные!

     Но время шло, печальные следы

     Вокруг себя невольно оставляя...

Качалася на мне корона золотая,

И ржавели в руках державные бразды...

Когда случится вам, питомцы Мельпомены,

Творенье гения со славой разыграть

     И вами созданные сцены

Заставят зрителя смеяться иль рыдать,

     Тогда - скажите, ради Бога!-

Ужель вам не простят правдивые сердца

Неловкость выхода, неровности конца

     И даже скуку эпилога?»

Тут гул по площади пошел со всех сторон,

Гремели небеса, людскому хору вторя;

И был сначала я, как будто ревом моря,

     Народным воплем оглушен.

Потом все голоса слилися воедино,

И ясно слышал я из говора того:

     «Живи, живи, Екатерина,

     В бессмертной памяти народа твоего!»

1871