Сегодня мне исполнилось 17 лет

«Шестнадцать только лет!» -с улыбкою холодной

     Твердили часто мне друзья: -

«И в эти-то года такой тоской бесплодной

     Звучит элегия твоя!

О, нет! Напрасно, вняв ребяческим мечтаньям,

     О них рассказывал ты нам;

Не верим мы твоим непризнанным страданьям,

     Твоим проплаканным ночам.

Взгляни на нас: толпой беспечно горделивой

     Идем мы с жребием своим,

И жребий наш течет так мирно, так счастливо,

     Что мы иного не хотим.

На чувство каждое мы смотрим безразлично,

     А если и грустим порой,

Смотри, как наша грусть спокойна и прилична,

     Как вся проникнута собой!

Пускай же говорят, что теплого участья

     В нас горе ближних не найдет,

Что наша цель мелка, что грубо наше счастье,

     Что нами двигает расчет;

Давно прошла пора, когда не для забавы

     Таких бы слушали речей:

Теперь иной уж век, теперь иные нравы,

     Иные страсти у людей.

А ты? Ты жить, как мы, не хочешь, не умеешь,

     И, полон гордой суеты,

Еще, как неба дар, возносишь и лелеешь

     Свои безумные мечты...

Поэт, беги ты их, как гибельной заразы,-

     Их судит строгая молва,

И все они, поверь, одни пустые фразы

     И заученные слова!»

Не для судей моих в ответ на суд жестокий,

     Но для тебя, былых годов

Мой друг единственный, печальный и далекий,

     Я сердце высказать готов.

Ты понял скорбь души, заглохшей на чужбине,

     Но сам нередко говорил,

Что должен я беречь и прятать, как святыню,

     Ее невысказанный пыл.

Ты музу скромную, не зная оправданья,

     Так откровенно презирал...

О, я тебе скажу, как часто в час страданья

     Ее, изменницу, я звал!

Я расскажу тебе, как я в тоске нежданной,

     Ища желаниям предел,

Однажды полюбил... такой любовью странной,

     Что долго верить ей не смел.

Бог весть, избыток чувств рвался ли неотвязно

     Излиться вдруг на ком-нибудь,

Воображение ль кипело силой праздной,

     Дышала ль чувственностью грудь,-

Но только знаю я, что в жизни одинокой

     То были лучшие года,

Что я так пламенно, правдиво и глубоко

     Любить не буду никогда.

И что ж? Неузнанны, осмеяны, разбиты,

     К ногам вседневной суеты

Попадали кругом, внезапной тьмой покрыты,

     Мои горячие мечты.

Во тьме глухих ночей, глотая молча слезы

     (А слез, как счастия, я ждал!),

Проклятьями корил я девственные грезы

     И понапрасну проклинал...

Порой на будущность надежда золотая

     Еще светлела впереди,

Но скоро и она погасла, умирая,

     В моей измученной груди...

Тому уж год прошел, то было ночью темной.

     Раз, помню, выбившись из сил,

Покинув шумный пир, по площади огромной

     Я торопливо проходил.

Бог знает, отчего тогда толпы веселой

     Мне жизнь казалась далека,

И на сердце моем, как камня гнет тяжелый,

     Лежала черная тоска.

Я помню, мокрый снег мне хлопьями нещадно

     Летел в лицо; над головой

Холодный ветер выл; пучиной безотрадной

     Висело небо надо мной.

Я подошел к Неве... Из-за свинцовой дали

     Она глядела все темней,

И волны в полосах багровых колебали

     Зловещий отблеск фонарей.

Я задрожал... И вдруг, отчаяньем томимый,

     С последним ропотом любви

На мысль ужасную напал... О, мимо, мимо,

     Воспоминания мои!

     Но образы иные

     Меня преследуют порой:

То детства мирного виденья золотые

     Встают нежданно предо мной,

И через длинный ряд тоски, забот, сомненья

     Опять мне слышатся в тиши

И игры шумные, и тихие моленья,

     И смех неопытной души.

То снова новичком себя я вижу в школе...

     Мой громкий смех замолк давно;

Я жадно рвусь душой к родным полям и к воле,

     Мне все так дико и темно.

И тут-то в первый раз, небесного напева

     Кидая звуки по земле,

Явилась мне она, божественная дева,

     С сияньем музы на челе.

Могучей красотой она не поражала,

     Не обнажала скромных плеч,

Но сладость тихую мне в душу проливала

     Ее замедленная речь.

С тех пор везде со мной: в трудах, в часы досуга,

     В мечте обманчивого сна,

С словами нежными заботливого друга,

     Как тень, носилася она;

Дрожащий звук струны, шумящий в поле колос,

     Весь трепет жизни в ней кипел;

С рыданием любви ее сливался голос

     И песни жалобные пел.

Но, утомленная моей борьбой печальной,

     Моих усилий не ценя,

Уже давно, давно с усмешкою печальной

     Она покинула меня;

И для меня с тех пор весь мир исчез, объятый

     Какой-то страшной пустотой,

И сердце сражено последнею утратой,

     Забилось прежнею тоской.

Вчера еще в толпе, один, ища свободы,

     Я, незамеченный, бродил

И тихо вспоминал все прожитые годы,

     Все, что я в сердце схоронил.

«Семнадцать только лет!-твердил я, изнывая,-

     А сколько горечи, и зла,

И бесполезных мук мне эта жизнь пустая

     Уже с собою принесла!»

Я чувствовал, как рос во мне порыв мятежный,

     Как желчь кипела все сильней,

Как мне противен был и говор неизбежный,

     И шум затверженных речей...

И вдруг передо мной, небесного напева

     Кидая звуки по земле,

Явилася она, божественная дева,

     С сияньем музы на челе.

Как я затрепетал, проникнут чудным взором,

     Как разом сердце расцвело!

Но строгой важностью и пламенным укором

     Дышало милое чело.

«Когда взволнован ты,- она мне говорила,-

     Когда с тяжелою тоской

Тебя влечет к добру неведомая сила,

     Тогда зови меня и пой!

Я в голос твой пролью живые звуки рая,

     И пусть не слушают его,

Но с ним твоя печаль, как пыль, исчезнет злая

     От дуновенья моего!

Но в час, когда томим ты мыслью беспокойной,

     Меня, посланницу любви,

Для желчных выходок, для злобы недостойной

     И не тревожь, и не зови!..»

Скажи ж, о муза, мне: святому обещанью

     Теперь ты будешь ли верней?

По-прежнему ль к борьбе, к труду и упованью

     Пойдешь ты спутницей моей?

И много ли годов, тая остаток силы,

     С тобой мне об руку идти,

И доведешь ли ты скитальца до могилы

     Или покинешь на пути?

А может быть, на стон едва воскресшей груди

     Ты безответно замолчишь,

Ты сердце скорбное обманешь, точно люди,

     И точно радость - улетишь?..

Быть может, и теперь, как смерть неумолима,

     Затем явилась ты сюда,

Чтобы в последний раз блеснуть неотразимо

     И чтоб погибнуть навсегда?

15 ноября 1857