Владимирка

Стой, шофер! Открывай кабину!

Сердце радо родным местам.

Здесь известную всем картину

гениальный писал Левитан.

…Бесконечное русское поле.

Солнцем выжженная трава.

У ромашки от скорбной доли

наклонилась к земле голова.

И по этой равнине убогой

раскалённая добела

арестантская горе-дорога

на картине его легла.

Нет! «Владимирка» не такая,

не в пожухлых цветах и тоске:

рожь к её подступает краю —

сорок зерён в одном колоске.

Проплывают вдали комбайны,

сытным злаком набив зобы,

и уходят в простор бескрайний,

осторожно шагая, столбы.

Но художник здесь видел другое…

Где-то в синем просторе дорог

колокольчик звенит под дугою,

словно в поле дубок одинок.

Кто там едет дорогой печальной

и о ком так скорбит бубенец?

Может, это писатель опальный?

Может, спившийся на смерть купец?

Путь безрадостный, слёзный, долгий

не считая пройти за труд,

души страждущие — богомолки

в храмы древние здесь бредут.

Костылями стуча в селеньях,

исчезают они во мгле,

чтоб спросить в небесах спасенья,

коль отказано в нём на земле.

Под ногами земля, как пепел,

и морщинистый след в пыли.

Здесь колодников звонкие цепи

трижды проклятый путь мели.

Нет! «Владимирка» не такая!..

С горизонтом сливаясь вдали,

низко кланяется золотая

рожь хозяевам этой земли.

По сверкающему асфальту

мчат машины. — Посторонись!

На полуторке звонким альтом

про Катюшу поёт гармонист.

Из какого же он колхоза?

Может, едет на праздник к нам?

И под музыку пляшут берёзы,

взявшись за руки, по сторонам.

Пусть же новый напишет художник

вновь Владимирку нашу так,

словно век животворный дождик

орошал этот древний тракт.

И чтоб каждый на ней заметил, —

впереди, украшая пейзаж,

в город едет на нашей «Победе»

председатель колхоза наш.

1950