Курган

В степи, на равнине открытой,

Курган одинокий стоит;

Под ним богатырь знаменитый

В минувшие веки зарыт.

В честь витязя тризну свершали,

Дружина дралася три дня,

Жрецы ему разом заклали

Всех жен и любимца коня.

Когда же его схоронили

И шум на могиле затих,

Певцы ему славу сулили,

На гуслях гремя золотых.

«О витязь, делами твоими

Гордится великий народ!

Твое громоносное имя

Столетия все перейдет!

И если курган твой высокий

Сровнялся бы с полем пустым,

То слава, разлившись далеко,

Была бы курганом твоим!»

И вот миновалися годы,

Столетия вслед протекли,

Народы сменили народы,

Лицо изменилось земли;

Курган же с высокой главою,

Где витязь могучий зарыт,

Еще не сровнялся с землею,

По–прежнему гордо стоит;

А витязя славное имя

До наших времен не дошло.

Кто был он? Венцами какими

Свое он украсил чело?

Чью кровь проливал он рекою?

Какие он жег города?

И смерью погиб он какою?

И в землю опущен когда?

Безмолвен курган одинокий,

Наездник державный забыт,

И тризны в пустыне широкой

Никто уж ему не свершит.

Лишь мимо кургана мелькает

Сайгак, через поле скача,

Иль вдруг на него налетает,

Крилами треща, саранча;

Порой журавлиная стая,

Окончив подоблачный путь,

К кургану шумит подлетая,

Садится на нем отдохнуть;

Тушканчик порою проскачет

По нем при мерцании дня,

Иль всадник высоко маячит

На нем удалого коня;

А слезы прольют разве тучи,

Над степью плывя в небесах,

Да ветер лишь свеет летучий

С кургана забытого прах.

Когда же на западе дальний,

Бледнея, скрывается день,

Сидит на кургане печально

Забытого витязя тень,

Сидит и вздыхает глубоко:

«Где слава, где слава моя?

Минувшие веки далеко,

Отторгнут от прошлого я!

О жизни своей вспомяну ли?

Всё было иначе тогда!

Певцы, вы меня обманули,

Венцов моих нет и следа!

И если бы знал я, как скоро,

Как скоро увянут они,

Далеко от брани и спора

Я прожил бы мирные дни!»

Так думает витязь, вздыхая,

На темном кургане сидит,

Доколе заря золотая

Пустынную степь озарит;

Тогда он обратно уходит,

В подземный уходит он дом,

А ветер по–прежнему бродит,

И грустно и пусто кругом.

1840–е