советы юношеству

завидев льва достань складной аршин

измерь добычу от ноздрей до зада

и если лев окажется большим

ступай домой оно тебе не надо

или допустим изловив слона

попробуй приподнять его от пола

ведь если слон тебя положит на

лопатки ты не дашь ему отпора

вот диплодок играет под седлом

в нем уйма мышц и бешеное сало

но с диплодоком связываться в лом

чихнёт разок и седока не стало

лишь с небольшими искренне дружи

чтоб невзначай не схлопотать по роже

с изящной цаплей с сусликом во ржи

и с тараканом он хороший тоже

тут у меня как раз живёт один

я расспросил его зовут наташа

за плюшками и чаем посидим

обнимемся и жизнь в ажуре наша

* * *

когда-нибудь я вспомню всё что знал

и всё что вспомню рассую по полкам

и даже тем чего не вспомню толком

набью до люстр библиотечный зал

пусть служит мне последняя своя

просторная хоть и на склоне века

александрийская библиотека

где все из бывшей памяти слова

не упущу в реестре ни одно

из прежних лиц что радовали око

но горько будет мне и одиноко

глядеть в библиотечное окно

под визги сверл и циркулярных пил

сквозь стеллажей ажурные границы

от неудачи в поисках страницы

где было про тебя но я забыл

кони

над речкой стояла изба кузнеца

под копотью плотной и потом

никто различить не пытался лица

мы знали по грохоту кто там

страшней колдуна и кощея худей

он плуги прямил обувал лошадей

как ворон кувалда летала

под чёрную песню металла

ночные куранты над скудным жнивьём

в ноябрьской предательской жиже

мы слушать к плетню приходили втроём

ни порознь не смея ни ближе

там пламя ночами пылало года

и если он спал мы не знали когда

гремела печаль вековая

всю правду из недр выбивая

но только однажды он лёг на кровать

покорной сказав половине

что больше коней не намерен ковать

что кони свободны отныне

и мы прибежав с ежедневным огнём

лицо человека открыли на нём

нездешним отмытое светом

мы вскоре окажемся все там

наутро сказала что будет ничья

и сгинула как не бывала

соперника вскоре нашли у ручья

украдкой родня отпевала

не мой ли черед позабросив дела

куда эта песня упрямо вела

где кони без шрамов на коже

свободны и всадники тоже

Прощание Гектора с Андромахой

Автор

Породу предам человечью,

Несметную силу страны

За космос, пронизанный речью,

Как светом речные стволы.

Чтоб медное сердце знобило,

Сшибая волной голыши,

Чтоб слово мне музыкой было,

А зрение – слухом души.

Гектор

Ты не любовь, ты памятник любви.

Припомни, как уверенно жестоки

Чеканные провидческие строки,

Звенящие от Чили до Литвы.

Ты – выдержка из греческих грамматик.

Ещё не раз напыщенный романтик

Превознесёт оружие врага,

Когда рапсодов бешеная раса

В утробе деревянного пегаса

Возьмёт обманом Скейские врата.

К чему слова – они уже канон.

Предайся блуду, псам швырни ребёнка!

Уже времён тяжёлая гребёнка

Над порослью Приамовых колонн.

Есть фабула, и нам не сладить с нею.

Я даже струсить вовремя не смею,

Хоть до кости душа обнажена.

Я буду кровью на прибрежном камне.

Моя царевна, ты уже вдова мне,

С тех пор, как трупу моему жена.

Андромаха

Я знаю всё – но я ещё жива.

Я умерла – но я уже другая,

Пока размера мельница тугая

Ворочает над нами жернова.

Мной овладеют недруги – ну что же,

Ещё стоит разостланное ложе,

Твоей любви дыхание храня.

Пускай ты предан греческому зверю –

Прощальный миг мне возместит потерю.

Я женщина, я ничему не верю,

Сложи свой щит и поцелуй меня!

* * *

Серый коршун планировал к лесу.

Моросило, хлебам не во зло.

Не везло в этот раз Ахиллесу,

Совершенно ему не везло,

И копьё, как свихнувшийся дятел,

Избегало искомых пустот.

То ли силу былую утратил,

То ли Гектор попался не тот.

Не везло Ахиллесу – и точка.

Чёрной радуги мокли столпы.

И Терсит, эта винная бочка,

Ухмылялся ему из толпы.

Тишина над судами летела,

Размывала печаль берега.

Всё вернее усталого тела

Достигали удары врага.

Как по липкому прелому тесту

Расползались удары меча.

Эта битва текла не по тексту,

Вдохновенный гекзаметр топча.

И печаль переполнила меру,

И по грудь клокотала тоска.

Агамемнон молился Гомеру,

Илиаде молились войска.

Я растягивать притчу не стану,

Исходя вдохновенной слюной.

В это утро к ахейскому стану

Вдохновенье стояло стеной.

Всё едино – ни Спарты, ни Трои,

Раскололи кифару и плуг.

Мы одни среди пролитой крови,

Мы одни – посмотрите вокруг.

* * *

Что касается любви – малярия мне знакома.

Относительно весны, эскалаторов метро –

Убедительно прошу: объявите вне закона.

Что-то важное в бегах, что-то лучшее мертво.

Относительно весны – если есть над нами боги,

Я просил бы страшных зим, остроты минувшей боли,

Светопреставленья, что ли, – как ваш май неотразим!

Относительно стихов – эти будут не из лучших,

Не светиться, а зиять, как изнаночные швы.

Всю бы искренность сменял на любви мельчайший лучик.

Поражение за мной, победитель – это вы.

Кто приостановит бред, кто растопит ветер снежный?

Видно, кто-нибудь из вас, доверительный и нежный,

Там, на площади Манежной, здесь – открывши на ночь газ.

Что касается души, относительно болота,

Обращающего в торф сотворённое расти, –

С приземленьем, шер ами, с окончанием полёта,

С наступлением весны, с карамелькою в горсти!

Потолкайся меж людей, на вокзале, у парома:

Выбирают перемёт в лёгкую ладью Харона,

Чей-то поезд у перрона, птиц осенний перелёт.