Алиса
Пилах

Монетка

Мне истёртою монетой

Подкатиться к каблукам…

Божество, ты в небе где-то.

А мне медью по следам,

По твоим ложиться решкой.

Прижиматься к ним числом.

Чтоб когда ты станешь грешной

Пред тобой предстать орлом.

Металлическое

Карбидным сплавом

Крошится покой.

Предел нагрева нежными стихами

Достигнут.

Я уже больна тобой.

А сердце бьёт под рваными мехами.

И кислородом

Накаляю горн –

И жгу себя, читаю твои строки.

Опять твои

И гну себя в поклон

На части долга, тёплые оброки.

За каждый росчерк

Твоего пера

За каждый странный взгляд

Из-под названья.

За Всё моё прочтённое вчера

И Всё, чем так томлюсь я в ожиданье.

Великан

Великан

Мизинцем прикасается к макушке

Каштанового дерева.

Каштан

Подобно вееру качается. В церквушке

За чертой

«Волшебного лесного – поля ржи»

На колебанье вниз ветвей вторит

Кампан,

Зовя служить…

Вот так обман

Не обязательно есть повторенье лжи…

Туманности

Мы все – туманности…

Мы все – космический чуть видный эпатаж.

И до стекляруса,

Вошедшего в предсвадебный вираж

В кармическом стремленье стать звездой,

Мы одинаково полярны.

И с тобой

Мне не столкнуться трогательной пылью.

Только ждать…

Рождения тебя

………Уже Сверхновой…

И, взяв тогда полярность за основу,

Орбиту вкруг тебя нарисовать,

Чтобы сдержать,

Сдержаться

И держать

Тебя

В любви

И слово

Ланцелот

Сэр Ланцелот.

Мы Вас ждём на поминках нежнейшей из роз и любимой Гинервы.

Вы проститься с ней можете там же и будете первым,

Кто над кубком печальным о ней слово друга возьмёт.

Славный рыцарь, Вам грезились лучшие вести-победы,

Вы точили свой меч и шептали коням словеса.

И меж нами, Вам жалости сумрак давно уж неведом…

Но пока ещё светит последнею жизнью коса

И даёт её запах, и греет на ощупь, пусть солнцем, –

Вы достаньте кинжал и отрежьте тайком ее прядь,

Чтобы вместо солдатских кровавых и потных бессонниц

Её верность неверной жены перед сном вспоминать.

Добрый рыцарь не лгите, что Вы уже год, как далече.

И Ваш конь Вас несёт между огненных всполохов дна.

И на Вашей могиле последний Ваш день уж отмечен.

Её давняя просьба к Всевышнему слишком сильна:

И она Вас вернёт из опалы, из боя, из склепа,

И она оживит Вас, и снова освятит мечом.

Вы идите за ней, за молитвой скончавшейся слепо

И позвольте бессмертия тавр Вам нажечь на плечо.

Выходите из адских туннелей на книго-заглавия.

Перед Вами в историю родины есть поворот.

Вам она подарила любовь свою, честь. И во славу ей

Появитесь и станьте легендою, сэр Ланцелот.

Учёные vs. Бог

– Учёные расшифровали ДНК!

– И поделом: прочтут в них свою ересь!

– Ты к ним строга...

– Ну, может быть слегка:

Их вероятности давно уже приелись.

* * *

– Что нового в науке?

– Вместо крыс,

за близость их по сути к человеку

и, следуя решенью Ватикана

о том, что грех на людях проверять

болезни, механизмы и лекарства,

и видимо, надеясь, что воздастся…

– И..?

– Так вот же…

вместо крыс

был выбран в жертвы

плюшевый медведь

и все его собратия по плюшу.

Чтобы заветы Бога не нарушить.

– Но это же обман!

А суть эксперимента?

Нельзя же Та-а-ак

быть в рабстве у момента!

Для человека ж…

и на нём…

– Не веришь мне, не верь!!!

Но с каждым днём

Земная Твердь за нами хоронит

миллионы тонн беспечной глупости.

Тут грех не попытаться…

ошибки избежать

и променять

смертельный грех на глупость.

– Им воздастся!

– Дай мне знать…

* * *

– Что это на доске?

– Анализ Бога…

– Какой анализ?

– Вроде бы спектральный…

– Но это невозможно!! Ирреально!

– Ну, почему же? Если фокус дальний…

И линзы верные…

– Нельзя же так детально!

На мелкие частицы разложить

Суть Веры?..

Как же с этим жить?

– Жить?..

– Или верить…

Может быть (!) проверить?!!

Все вычисления и схемы?..

– Докажи…

сперва ты теорему:

как ты веришь (?)…

в получёткий миф,

не разу, не проверив,

но прожив

с уверенностью,

что Он есть!

Андроиду...

Давай поменяем на фантики липу и вереск.

И пение птиц на мобильного рваный гудок.

А рыбью игру, взволновавшую реку, и нерест

На сразу готовый и жареный окорочок.

Давай замаркируем лбы всех детей пикторгаммой,

Одной, одинаковой, славящей серый экран.

И сцену театра – квадратами и голограммой,

Чтоб не было сбоев и межчеловеческих драм.

Давай все авто запускать по глотанью таблетки,

Чтоб люди, руля, забывали о дрожи в руках.

И честно признаем, что гении – марионетки,

Несущие вирус, гниющий в обычных умах.

Давай отвернёмся опять от угла и иконы.

И просто признаем, что нам не дано уж понять,

Чем нам виноваты ещё нерождённые клоны,

И чем была в царской России конечная «ять».

Давай всех политиков сразу при жизни в пластмассу,

Не в камень, а именно в пластик угрюмый лепить.

И листья и травы в асфальтовый цвет перекрасим,

Чтоб не возникало желанья босыми ходить.

Давай эмбрионам менять ДНК до рожденья,

Чтоб нас пуповина уже не тянула назад.

Мы – киборги, нам недоступны простые знаменья.

Андроид и Ирод похоже так в русском звучат.

Пальма

Я бы родилась из-за Тебя заново

Зелёной пальмою,

Чтобы давать тень Бобу Марли,

В которой он сочинил бы песню,

Такую нежную и известную,

Чтобы Харви

Ли Освальд

Передумал стрелять под её звуки.

А потом благодаря науке,

Финансируемой живым Кеннеди

Я бы стала не простым поленом

Для топки,

Но важным компонентом

Сыворотки

От рака.

И меня выпустили бы на денежных знаках

Рядом с Кеннеди,

Но чуть-чуть на втором плане

И чуть-чуть похожую на марихуану,

Которую Марли курил.

И сейчас бы

Старый винил

И живые люди

Были бы вместо меня саундтреком

Для Твоего успеха.

Холода!..

Фьорды, фьорды, фьорды…

Моя совесть требует холода

И немого мрачного города,

Чтобы для тебя скрыться.

Фьорды, фьорды, море…

Мне бы купаться в проруби

И выходить голою,

Чтоб застыл позвоночник на спице

И перестал крениться.

Фьорды, море, парус…

Моя доля – Икар. Нас

Сюда пригнал южный ветер.

И Лох-Морар для нас светел. –

Моя верность требует стужи.

Чтобы путь был засыпан, завьюжен.

И никто кроме тебя не нужен.

Два варианта после ссоры

Зачем мне в таком искалеченном виде

В орнаменты складывать свой рок-н-ролл?

Как лишнее топливо в чутком болиде,

Был наш диалог. Он не только завёл

Нас в дебри обид и фатальных признаний,

Он стёр всю разметку на лучшей из трасс.

И мы, тормозя, своим сердцем тараним

Преграды. И крылья отходят от нас.

* * *

Не разговаривай – нам есть о чём молчать.

И думать асинхронно, но об общем.

И нам с тобой не нужен тот рычаг,

Которым жаждали вертеть планетой в прошлом.

Не разговаривай, когда обиды жгут

Затягивает пальцы над печатью.

Писать о будущем в прошедшем – глупый труд.

Да и в обидах мы по нашей сути – братья.

Ругаемся и правы до тех пор,

Пока кулачный бой с огромным счётом

Нам не покажет, что законный спор

Безумия ускорил обороты.

Луна

– На моей планете не светит солнце. Только луна.

– Точно одна?

– Сдаюсь. Несколько.

Девственно

озаряют моё одиночество.

Одна вместо отчества.

Вторая – для будущего и пророчества.

Третья…

– Третья?..

– Для любви.

Погасла…

– От катаклизма?

– От…

Испортились линзы

на телескопе,

поэтому не видно.

– Будешь в Европе,

посмотри внимательнее.

Оттуда.

– Всюду. Одинаково.

Не видно.

– Хорошо. Четвёртая?

– Мёртвая

для мёртвого…

– Пятая?

– Для распятого…

– Шестая?

– Самая простая

и последняя –

взывает к стаям.

– Ты что-то утаиваешь…

Седьмая?

– Утаиваю.

Моя седьмая…

Я с ней разговариваю…