Дед Иван 

Так ли важно, кто прав был, а кто нарушил законы

и напал вероломно на чью-то Родину-мать?

Только вижу: идут, и идут, и идут эшелоны,

в них здоровых и крепких мужчин миллионы,

их везут на войну

убивать.

Их поставят повзводно цепью пехотной

и за Сталина (или за фюрера) – вперёд, вперёд! –

их по минному полю поведёт в наступление ротный,

и от запаха крови захлебнётся свинцовой слюной пулемёт.

Большинство их останется там, в этом диком бескрайнем поле,

их прекрасные лики покроет под утро лёд.

От того, что они там убиты, мир стал лучше, стал чище, что ли?

Нет, в нём прибавилось только много новых вдов и сирот.

А кому повезло возвратиться в родные селения

с парой серых медалей и шрамами от бесчисленных ран,

тот ещё очень долго ходил по ночам в наступление

и кричал среди ночи, как дед мой Иван.

И, когда в День Победы, охваченный общим дурманом,

я к нему приставал: «Расскажи, как сражался, дед!» –

он отмахивался и хлопал себя по карманам

в поисках смятой пачки своих сигарет.

В звуках праздничных маршей он слышал предсмертные стоны,

а когда, утомлённый, он ложился под вечер в кровать,

ему снилось опять, как идут и идут эшелоны,

в них здоровых и крепких мужчин миллионы,

их везут на войну

убивать.