Безумец

Посвящается А.С.Челищеву

          1

«Вы шумите. Табачная гарь

дымносиние стелет волокна.

Золотой мой фонарь

зажигает лучом ваши окна.

Это я в заревое стекло

к вам стучусь в час вечерний.

Снеговое чело

Разрывают, вонзаясь, иглы терний.

Вот скитался я долгие дни

и тонул в предвечерних туманах.

Изболевшие ноги мои

в тяжких ранах.

Отворяют. Сквозь дымный угар

задают мне вопросы.

Предлагают, открыв портсигар,

папиросы.

Ах, когда я сижу за столом

и, молясь, замираю

в неземном,

предлагают мне чаю...

О, я полон огня,

предо мною виденья сияют...

Неужели меня

никогда не узнают?..»

          2

Помним все. Он молчал,

просиявший, прекрасный.

За столом хохотал

кто–то толстый и красный.

Мы не знали тогда ничего.

От пирушки в восторге мы были.

А его,

как всегда, мы забыли.

Он, потупясь, сидел

с робким взором ребенка.

Кто–то пел

звонко.

Вдруг

он сказал, преисполненный муки,

побеждая испуг,

взявши лампу в дрожащие руки:

«Се дарует нам свет

Искупитель,

я не болен, нет, нет:

я – Спаситель...»

Так сказав, наклонил

он свой лик многодумный...

Я в тоске возопил:

«Он – безумный».

          3

Здесь безумец живет.

Среди белых сиреней.

На террасу ведет

ряд ступеней.

За ограду на весь

прогуляться безумец не волен...

Да, ты здесь!

Да, ты болен!

Втихомолку, смешной,

кто–то вышел в больничном халате,

сам не свой,

говорит на закате.

Грусть везде...

Усмиренный, хороший,

пробираясь к воде,

бьет в ладоши.

Что ты ждешь у реки,

еле слышно колебля

тростники,

горьких песен зеленого стебля?

Что, в зеркальность глядясь,

бьешь в усталую грудь ты тюльпаном?

Всплеск, круги... И, смеясь,

утопает, закрытый туманом.

Лишь тюльпан меж осоки лежит

весь измятый, весь алый...

Из больницы служитель бежит

и кричит, торопясь, запоздалый.

Март 1904, Москва