О! кто бы ни был ты, в борьбе ли муж созрелый...

Oh! Qui que vous soyez,

                      jeune ou vieux, riche ou sage.

                                            V. Hugo*

     О! кто бы ни был ты, в борьбе ли муж созрелый

     Иль пылкий  юноша, богач или мудрец -

     Но если ты порой ненастный вечер целый

     Вкруг дома не бродил, чтоб ночью наконец,

     Прильнув к стеклу окна, с тревожной лихорадкой

     Мечтать, никем не зрим и в трепете, что вот

     Ты девственных шагов услышишь  шелест сладкий,

     Что милой речи звук поймаешь ты украдкой,

     Что за гардиною задернутой мелькнет

     Хоть очерк образа неясным сновиденьем

     И в сердце у тебя след огненный прожжет

     Мгновенный  метеор отрадным появленьем...

     Но если знаешь ты по слуху одному

     Иль по одним мечтам поэтов вдохновенных

     Блаженство, странное для всех непосвященных

     И непонятное холодному уму,

     Блаженство мучиться любви палящей жаждой,

     Гореть па медленном, томительном огне,

     Очей любимых  взгляд ловить случайный каждый,

     Блаженство  ночь не спать, а днем бродить во сне...

     Но если никогда, печальный и усталый,

     Ты ночь под  окнами сиявшей ярко залы

     Неведомых  тебе палат не проводил,

     Доколе музыка  в палатах не стихала,

     Доколь урочный  час разъезда не пробил

     И освещенная  темнеть не стала зала;

     Дыханье затаив и кутаясь плащом,

     За двери прыгая, не ожидал потом,

     Как  отделяяся от  пошлой  черни  светской,

     Вся розово-светла, мелькнет она во мгле,

     С усталостью в очах, с своей улыбкой детской,

     С цветами смятыми  на девственном челе...

     Но если никогда ты  не изведал муки,

     Всей муки ревности, когда ее другой

     Свободно увлекал в безумный вальс порой,

     И  обвивали стан ее чужие руки,

     И  под томительно-порывистые звуки

     Обоих уносил их вихорь круговой,

     А  ты стоял вдали, ревнующий, несчастный,

     Кляня веселый  бал и танец сладострастный...

     Но если никогда, в часы, когда заснет

     С дворцами, башнями, стенами вековыми

     И с колокольнями стрельчатыми своими

     Громадный  город весь, усталый от забот,

     Под мрачным  пологом осенней ночи темной,

     В часы, как смолкнет все и с башни лишь

                                        огромной,

     Покрытой сединой туманною веков,

     Изборожденной их тяжелыми  стопами,

     Удары  мерные срываются часов,

     Как будто птицы с крыш неровными толпами;

     В часы, когда на все наляжет тишина,

     В часы, когда, дитя безгрешное, она

     Заснет под сенью крил хранителей незримых,

     Ты, обессилевший от мук невыразимых,

     В подушку  жаркую  скрываясь, не рыдал

     И имя  милое сто раз не повторял,

     Не  ждал, что явится она на зов мученья,

     Не  звал на помощь смерть, не проклинал

                                       рожденья...

     И  если никогда не чувствовал, что взгляд,

     Взгляд женщины,  как луч таинственный сияя,

     Жизнь  озарил тебе, раскрыл все тайны рая;

     Не  чувствовал порой, что за нее ты рад,

     За эту девочку, готовую смеяться

     При  виде жгучих слез иль мук твоих немых,

     Колесования мученьям  подвергаться,-

     Ты  не любил еще, ты страсти не постиг,

     1853