* * *

Что вздохнул, заглядевшись в белёсую высь?

Лучше хлебушка, друг, накроши

голубям, поброди по Москве, помолись

о спасении грешной души –

по брусчатке трамвайного космоса, без

провожатого, чтобы к стихам

приманить горький голос с открытых небес –

как давно ты его не слыхал!

Помолчи, на бульваре продутом постой,

чтоб гортань испытать на испуг,

одержимый усталостью и немотой,

как любой из прохожих вокруг –

лишь в молитву свою ни обиду, ни лесть

не пускай – уверял же Орфей,

что прочнее любви средостение есть

между нами и миром теней –

уверял, и бежал от загробных трудов

по замёрзшим кругам Патриарших прудов:

заживающий вывих, саднящий ожог –

и летел от коньков ледяной порошок...