* * *

Говорят, что время – река. Тогда человек – ручей,

что уходит внезапно под почву – и нет его.

Остаются сущие мелочи, вроде ключей

запропастившихся, не говоря уж о

изгрызенной трубке, очках, разговорах о воскреше-

нии Лазаря (квалифицирующемся, как бред,

нарушающий все законы физики). По чужой душе

без фонаря не побродишь, а фонаря-то и нет.

Говорят, что носивший музыку на руках

и губивший её, как заурядный псих,

несомненно, будет низвергнут в геенну, как

соблазнивший кого-то из малых сих.

А ещё говорят, что смерть – это великий взрыв.

Ничего подобного. Или я ошибаюсь, и

второпях ночную молитву проговорив,             

даже грешник становится равен своей любви?

За колючей проволокой земной тюрьмы,

за поминальным столом с безносою, в многотрудный час

подземельных скорбей, без ушедших мы

кое-как выживаем – но как же они без нас?