* * *

Отскользив в коньках нехитрых по истопнанному льду,

лоб вспотевший снегом вытру, в дом нетопленый войду –

там в коробке из-под ветра пыль серебряная, и

выцветают незаметно фотографии мои.

Слово «быть», крещенский иней, превратится в слово «был»,

побледнел июльский синий, стал осенне-голубым,

следом красный поддаётся, цвет любви – глядишь, и нет,

только жёлтый остаётся – цвет измены, тленья цвет.

Переезд за перелётом, град за городом, зима

вслед за слякотью – чего там, так велела жизнь сама,

то вздохнёт, то тихо ахнет, лик ладонями прикрыв,

лишь бумагой ветхой пахнет мой любительский архив.

Прожит вечер или выжат – а огонь уже впотьмах

подступает: письма лижет, да в сырых черновиках

роется, мало-помалу разгорается – и вот

озаряет чёрно-алым всё, что будет и уйдёт.