* * *

Побыв и прахом, и водой, и глиняным

болваном в полный рост, очнуться вдруг

млекопитающим, снабжённым именем

и отчеством. Венера, светлый дух,

ещё сияет, а на расстоянии,

где все слова – «свобода», «сердце», «я» – 

бессмысленны, готовы к расставанию

её немногословные друзья.

Ты говорил задолго до Вергилия,

на утреннем ветру простыл, продрог, 

струна твоя – оленье сухожилие,

труба твоя – заговорённый рог. 

Побыв младенцем, и венцом творения –

отчаяться, невольно различать

лиловую печать неодобрения

на всём живом, и тления печать.

Жизнь шелестит потёртой ассигнацией –

не спишь, не голодаешь ли, Адам?

Есть многое на свете, друг Горацио,

что и не снилось нашим господам.