* * *

Вот замерзающая Волга. Вот нож, Евангелие, кровать.

Ты уверяешь, что недолго осталось им существовать.

Ты повторяешь, взор сужая, что мучающее нас во сне,

бесспорно, правда – но чужая. А явь – на вороном коне

четвёртый всадник, имя коему я не смогу произнести,

хотя тревоги и покоя мне тоже хочется. Свисти,

степной разбойник, разверзайся, небесный свод. И льва, и зайца,

и горлицу, и всех иных простуженных зверей земных

к вратам заснеженного рая, ничьей вины не разбирая,

уже ведёт среди могил серьёзный ангел Азраил

под звуки песни колыбельной. Но слов её издалека

не услыхать. Лес корабельный сведён. Усердствует река,

течёт река, точильный камень по дну глубокому влача,

где беспокойно дремлет Каин – один, без плача и врача…