И вот умолк повествователь жалкий...

И вот умолк повествователь жалкий.

Прародины последняя зоря,

Не догорев, погасла в орихалке...

Беспамятство. Саргасские моря.

Летейский сон. Летейская свобода.

Над памятью проносятся суда.

Да в простодушном счете морехода

Двух-трех узлов не хватит иногда.

Да вот еще... Когда, смежая очи,

Я Саломее говорю: пляши!—

В морях веков, в морях единой ночи

Ты оживаешь, водоросль души.

О танцовщица! Древняя русалка,

Опознаю сквозь обморок стиха

В твоих запястьях отблеск орихалка

И в имени — все три подводных «а».

А по утрам, когда уже тритона

Скрываются под влагой плавники.

Мне в рукописи прерванной Платона

Недостает всего одной строки.

1924