* * *

Когда я был счастливый,

там, где с тобой я жил,

росли большие ивы,

и топали ежи.

Всходили в мире зори

из сердца моего,

и были мы и море –

и больше никого.

С тех пор, где берег плоский

и синий тамариск,

в душе осели блёстки

солоноватых брызг.

Дано ль душе из тела

уйти на полчаса

в ту сторону, где Бело-

сарайская коса?

От греческого солнца

в полуденном бреду

над прозою японца

там дух переведу.

Там ласточки – все гейши –

обжили – добрый знак –

при Александр Сергейче

построенный маяк.

Там я смотрю на чаек,

потом иду домой,

и никакой начальник

не властен надо мной.

И жизнь моя – как праздник

у доброго огня…

Теперь в журналах разных

печатают меня.

Все мнят во мне поэта

и видят в этом суть,

а я для роли этой

не подхожу ничуть.

Лета в меня по капле

выдавливают яд.

А там в лиманах цапли

на цыпочках стоят.

О ветер Приазовья!

О стихотворный зов!

Откликнулся б на зов я,

да нету парусов…

За то, что в порах кожи

песчинки золоты,

избави меня, Боже,

от лжи и суеты.

Меняю призрак славы

всех премий и корон

на том Акутагавы

и море с трёх сторон!  

1988–1989