Самовар в Москве

Люблю я вечером, как смолкнет говор птичий,

Порою майскою под монастырь Девичий

Отправиться и там, вдоль смертного пути,

Жилища вечные неслышно обойти.

Вблизи монастыря есть домик трехоконный,

Где старый холостяк, в прошедшее влюблённый,

Иконы древние развесил на стенах,

Где прячутся бюро старинные в углах,

Среди вещей и книг, разбросанных не втуне,

Чернеются холсты Егорова и Бруни.

Там столик мраморный, там люстра, там комод.

Бывало, самовар с вечерен запоет

И начинаются за чашкой разговоры

Про годы прежние, про древние уборы,

О благолепии и редкости икон,

О славе родины, промчавшейся, как сон,

О дивном Пушкине, о грозном Николае.

В курантах часовых, в трещотках, в дальнем лае

Мерещится тогда дыханье старины,

И оживает всё, чем комнаты полны.

В картинах, в грудах книг шевелятся их души.

Вот маска Гоголя насторожила уши,

Вот ожил на стене Кипренского портрет,

Нахмурился Толстой, и улыбнулся Фет,

И сладостно ловить над пылью кабинетной

Былого тайный вздох и отзвук незаметный.

1914