Дивичорская богиня

Вновь с песчаного Востока дует

Старый ветер над полями льна...

А когда за соснами колдует

Поздняя ущербная луна -

То ль играют лунные седины

По завороженному овсу,

То ли плачет голос лебединый

С Дивичорских заводей, в лесу.

И зовёт к утратам и потерям,

И осины стонут на юру,

Чтоб в луну я научился верить -

В первородную твою Сестру.

Верю! Знаю! В дни лесных становий

Был твой жертвенник убог и нищ:

Белый камень, весь в подтёках крови,

Холодел у диких городищ.

В дни смятенья, в час тревоги бранной

Все склоняли перед ним копьё,

Бормотали голосом гортанным

Имя непреклонное твоё.

Брови ястребиные нахмуря,

Над могучим камнем колдуны

Прорицали, угрожая бурей

И опустошением страны;

Матери - их подвиг не прославлен -

Трепетали гласа твоего.

Чей младенец будет обезглавлен?

Перст твой указует - на кого?..

А когда весной по чернолесью

Вспыхивали дымные костры

И сиял в привольном поднебесьи

Бледно-синий взор твоей Сестры,

И когда в листве любого дуба

Птичий плеск не умолкал, и гам,

А призыв тоскующего зубра

Колыхал камыш по берегам -

По корням, по стеблю, в каждый колос,

В каждый ствол ореха и сосны

Поднимался твой протяжный голос

Из внушавшей ужас глубины.

Но теперь он ласков был, как пенье

Серебристой вкрадчивой струи,

И ничьи сердца твое веленье

Не пугало в эту ночь: ничьи.

Барбарис, багульник, травы, злаки

Отряхали тяжкую росу

И, воспламенённые во мраке,

Рдели странным заревом в лесу.

А в крови - всё явственней, всё выше,

Точно рокот набухавших рек,

Точно грохот ледохода слышал

Каждый зверь - и каждый человек.

Били в бубен. Закипала брага;

Запевал и вился хоровод

Вдоль костров в излучинах оврага

До святого камня у ворот.

Пламя выло. Вскидывались руки,

Рокотали хриплые рога:

В их призывном, в их свободном звуке

Всё сливалось: сосны, берега,

Топот танца, шкуры, брызги света,

Лик луны, склонённый к ворожбе...

А потом, до самого рассвета,

Жертвовали ночь свою - тебе.

...Верю отоснившимся поверьям,

Снятся незапамятные сны,

И к твоим нехоженым преддверьям

Мои ночи приворожены.

Вдоль озер брожу насторожённых,

На полянах девственных ищу,

В каждом звуке бора - отражённый

Слышу голос твой, и трепещу.

А кругом - ни ропота, ни бури:

Травы, разомлевшие в тепле,

Аисты, парящие в лазури

С отблесками солнца на крыле...

И лишь там, на хмурых Дивичорах,

Как в необратимые века,

Тот же вещий, серебристый шорох

Твоего седого тростника.

1939