Каменный старец. Триптих

       1

Когда ковчегом старинной веры

Сиял над столицею Храм Христа,

Весна у стен его, в тихих скверах,

Была мечтательна и чиста.

Привычкой радостною влекомый,

Обычай отроческий храня,

К узорным клумбам, скамье знакомой

Я приходил на исходе дня.

В кустах жасмина звенели птицы,

Чертя полет к золотым крестам,

И жизни следующую страницу

Я перелистывал тихо там.

Я полюбил этот час крылатый,

Открытый солнечному стиху,

И мудрость тихую белых статуй

Над гордым цоколем, наверху.

Меж горельефов, едва заметен,

Затерян в блещущей вышине,

Один святитель, блажен и светел,

Стал дорог, мил и понятен мне.

На беломраморных закомарах,

С простым движеньем воздетых рук,

Он бдил над волнами улиц старых,

Как покровитель, как тайный друг.

Мой белый старец! наставник добрый!

Я и на смертной своей заре

Не позабуду твой мирный образ

И руки, поднятые горе’.

        2

Ты изъяснил мне движение твари,

Их рук, их крыльев, из рода в роды, -

Молитву мира о вышнем даре,

Объединившую

            все народы.

Повсюду: в эллинских кущах белых,

В садах Японии, в Тибете хмуром,

Перед Мадонной

              и перед Кибелой,

На берегах Ганга,

                 на площадях Ура,

Под солнцем инков,

                  луной Астарты,

Пред всеми богами,

                  всеми кумирами

Священник бдил в синеве алтарной

И руки к тебе воздевал,

                       Свет Мира!

Господством меняются суша и море,

Отходят троны к рабам и слугам;

По городам, блиставшим как зори,

Влачится пахарь с суровым плугом,

Державы рушатся, меркнут боги,

Но в новых храмах, над новым клиром

Вновь воздевает с мирской дороги

Священник руки

              к высотам мира.

И Ты нисходишь к сердцам воздетым

Все ярче, ярче из рода в роды,

И с каждой верой - все чище свет Твой,

И все прозрачней хрусталь Природы.

Навстречу, лестницей самосозданья,

Мы поднимаемся сквозь грех и горе,

Чтоб в расширяющееся окно сознанья

Вторгались зори и снова зори!

В непредставимых обрядах руки

К Тебе воздевши с другим потиром,

Увидят внуки, увидят внуки

Восход Твой новый, о, Солнце Мира!

        3

И образы живого золота

В мой дух и жизнь вторгаться стали,

Как в равелин из мертвой стали

Дыханье вишенья в цвету,

И ясно, радостно и молодо

Смеясь, бродил я по столице,

Ловя живые вереницы

Непетых песен налету.

Казалось, дальний век накладывал

На этот город знак избранья,

И не страшило догоранье

Усталых вер былого дня,

Когда невольно я угадывал

На этих пасмурных урочьях

Сады грядущих дней, воочью

Уже коснувшихся меня.

Народу, в улицах снующему,

Невидима, неощутима,

Вставала тень - прозрачней дыма -

Гигантских врат - и ступеней -

И золотистый блеск Грядущего

Мерцал над куполами храма -

Ликующая орифламма

Прекрасных и всемирных дней.

О да, я знал: над скорбной родиной

Еще не раз промчится буря,

И белый старец в амбразуре

Обломком камня рухнет в прах...

Заветы прежней правды - проданы,

И мы все ближе к страшным срокам,

Когда клокочущим потоком

Зло забушует в ста мирах.

Но неизбежно, как железная

Закономерность зим и лета,

Мы затоскуем... Сном одетый,

Еще не явлен новый миф,

И только ты один, над бездною

Воздев молитвенные руки,

Готов принять святые муки,

Народ наш смертью искупив.

1933