Перед Поверженным демоном Врубеля

В сизый пасмурный день

        я любил серовато-мышиный,

Мягко устланный зал -

        и в тиши подойти к полотну,

Где лиловая тень

        по трёхгранным алмазным вершинам

Угрожающий шквал

        поднимала, клубясь, в вышину.

Молча ширилась там

        ночь творенья, как мир величава,

Приближаясь к чертам

        побеждённого Сына Огня,

И был горек, как оцет,

        своей фиолетовой славой

Над вершинами отсвет -

        закат первозданного дня.

Не простым мастерством,

        но пророческим сном духовидца,

Раздвигавшим мой ум,

        лиловело в глаза полотно, -

Эта повесть о том,

        кто во веки веков не смирится,

Сквозь духовный самум

        низвергаемый в битве на Дно.

В лик Отца мирозданья

        вонзив непреклонные очи

Всею мощью познанья,

        доверенной только ему,

Расплескал он покров

        на границе космической ночи -

Рати млечных миров,

        увлекаемых в вечную тьму.

То - не крылья! То - смерч!..

        Вопли рушимых, дивных гармоний

Потрясённая твердь,

        где он раньше сиял и творил -

Демиург совершенный,

        владыка в другом пантеоне,

Над другою вселенной,

        над циклом не наших светил.

Я угадывал стон

        потухающих древних созвездий,

Иссякавших времен,

        догорающих солнц и монад,

И немолкнущий бунт

        перед медленным шагом возмездья,

Перед счетом секунд

        до последних, до смертных утрат...

И казалось: на дне,

        под слоями старинного пепла,

Тихо тлеет во мне

        тусклым углем - ответный огонь...

Бунта? злобы?.. любви?..

        и решимость - казалось мне - крепла:

Все оковы сорви,

        лишь на узнике ЭТОМ не тронь.

1950