Сеннаар

Меж горьких трав в равнинах шелестел

Горячий ветр пустынного Аккада,

Крепя орало, тёмный пахарь пел,

Нагой пастух гнал к водопою стадо.

Волы мычали. Медленно быки

Переступали по размытой глине,

Клубился пар над отмелью реки,

И уходил по травяной пустыне.

Когда же ввечеру волшебница Истар

Расплещет в сини дрожь змеящегося смеха,

Я молча прохожу, спокоен, мудр и стар,

По бурой площади утихшего Эрэха.

Вечерних литургий ещё звучат везде

Напевы хмурые; клубятся благовонья,

Жрецы поют, к пастушеской звезде

Молитвенно воздев ладони,

Ведут к закланью тесной чередой

Откормленных тельцов сквозь пенье и кажденье,

И обещают вновь воздвигнуть пред зарёй

Бесчисленные всесожженья.

Евфрат навстречу мне вздыхает, чуть звеня...

Пересекаю мост – вся ночь луной объята, -

И восхожу один по строгим ступеням

На белые, как сон, террасы зиккурата.

Равнина вся во мгле. Внизу двоит река

Созвездий и костров пастушьих трепетанье,

А здесь – от лунных струн в груди звенит тоска -

Небесной синевы старинное алканье.

1928