Третий уицраор

То было давно.

              Все шире и шире

Протест миллионов гремел в мозгу...

С подполий царских, из шахт Сибири,

Кандальной дорогою через пургу

Он стал выходить - небывалый в мире,

Не виданный никогда и никем,

И каждый шаг был тяжел, как гиря,

Но немощна плоть

                из цифр

                       и схем.

Как будто

         неутоляемым голодом

Родимый ад его истомил,

Чтобы у всех, кто горяч и молод,

Он выпил теперь избыток сил.

Нездешней сыростью, склепным холодом

Веяло на пути упыря,

Пока замыкались чугунным болтом

Казармы,

        тюрьмы,

               трудлагеря.

Как будто мышиные крылья ластились,

Уже припадая к истокам рек,

И не был над этим пришельцем властен

Ни гений, ни ангел, ни человек.

Как чаши, до края верой народной

Наполненные в невозвратный век,

Души церквей

            от земли бесплодной,

Звуча, возносились

                  на Отчий брег.

Ни выстрелов, ни жалоб не слушая,

Бетонным объятием сжав страну,

Он чаровал и всасывал души

В воронку плоти, - в ничто, - ко дну.

На все города, на все деревни

Он опускал свою пелену,

И жили

      его бегущие ремни

Своею жизнью,

             подобной сну.

Кто в них мелькал, как морды нездешние?

Кто изживал себя в их возне,

Мукой людской свою похоть теша

И не угадываемый даже во сне?

Заводы гудели. Тощие плеши

Распластывались на полях и в лесу,

И в древних устоях

                  буравил бреши

Таран незримый,

               стуча на весу.

И стало еще холодней и горестней

От одиночества на этой земле,

И только порой вечерние зори

Грозили бесшумно в притихшей мгле:

Как будто

         в воспламененном просторе

Блистание нечеловеческих риз...

Как будто

         расплавленный меч над морем:

Острием вверх -

               и острием вниз.

1942