В дни, когда светозарно и мирно...

В дни, когда светозарно и мирно

Он сошел к нам с небесного фирна,

О грядущем - и горько и скорбно -

Предрекла Ему вещая Карна:

Дева плача, что крылья простерла

От Югры до дунайского гирла,

От феодов Великого Карла

До снегов Беломорского Горла.

- Посмотри лишь, - она говорила, -

На пути Твоих братьев, их жребий!

Разве дивная цель не парила

Над их солнечным детством на небе?

Иль Ты первый, кто грезит о рае,

О людском совершеннейшем строе,

Чтоб духовность сверкала, как струи,

Над юдолью народного края?

- Но кольцо обручальное Навне

   Я хранил, Я храню.

Цель огромных времен Мне ясна в Ней,

   И готов Я ко дню,

Когда браком сведу в Ее лоно

   Нашей Дочери плоть -

Той, что призвана адские луны

   Божьим солнцем бороть.

- Но не смог ведь никто из народов,

Даже длань демиурга изведав,

Жизнь укрыть от закона Атридов,

Мир людей - от его антиподов.

Чуть страна становилась духовней,

Вера - чище, деянья безгневней -

Из-за гор, беспощадный и древний

Враг вторгался - еще бурнокровней.

С диким посвистом рушились орды,

Гибли все - и владыки, и смерды,

Все: трусливы ли, дерзки ли, горды

Иль духовною доблестью тверды.

И клубы восходивших страданий,

Точно дымы над кухней колдуний,

Алчно пили из полных ладоней

Толпы адских незримых созданий.

Из Народоводителей - каждый

Принуждается крайней надеждой

Породить в оборону от ада

Столь же грозное, лютое чадо.

Заскрежещут железные пурги,

Взгромоздятся над безднами бурги,

Сын окрепнет - и гром его оргий

И побед - не уймут демиурги!

- Но кольцо обручальное Навне

   Я хранил. Я храню!

Был бы низкой измены бесславней

   Спуск мой в шрастры, к огню,

Чтоб из мутного лона кароссы

   Породить вожака

Русской будущей расы

   На века, и века!

- Но не смели ни Рюрик, ни Трувор

Сделать царство тенистым, как явор,

И народные ропот и говор

Жадно слушал степной уицраор.

Он возрос! Ощетинились степи

Ядоносными нивами копий,

И на каждом азийском уступе

Орды к натиску щерятся вкупе.

Уицраор торопит на Русь их,

И с востока, с мертвящих нагорий,

Искры взоров, стервячьих и рысьих,

Ей сулят пепелящее горе:

Чтоб, глумясь над Твоею Невестой,

Торжествуя над Русью Небесной,

Все гасили звериностью гнусной,

Многодьявольской, тысячебесной.

- Как же Я, обручившийся Навне,

   Смог бы снидить в Друккарг?

Разве мыслимы с недругом древним

   Договор или торг?

Если б Я из великой кароссы

   Чадо мрака исторг,

Как поверили б вещие руссы,

   Что Я - свет? демиург?

- Не ропщи! Мое знанье - порука!

Не избегнешь Ты общего рока!

Далеко до заветного брака...

Брак иной уже рдеет из мрака.

И, сказав, подняла свои крылья,

Отлетела премудрая Карна,

Вековому закону насилья

Только скорбью своей непокорна.

1957