В музее

В сизую оттепель, в сумерках, по нескончаемым залам,

Фрески минуя и мрамор, я в забытьи проходил.

Как я любил эти лики!.. Каждый из них рассказал мне

Повесть о счастье и горе храмов, дворцов и могил.

Запах – старинный, знакомый – остановил меня, данью

Вечно-забытому... В памяти вспыхнула древняя боль,

И поднялась, и метнулась к каменному изваянью

На распустившемся лотосе, – без позолоты, – как смоль.

Это сиял Совершенный: с тихою полуулыбкой,

С полуопущенным взором, в тонком венце бодисатв, -

Что он провидел, Возвышенный, в мареве времени зыбком?

Пряжу ли кармы? Иль сроки мудрых посевов и жатв?

Каждого благословлял он полураскрытой ладонью,

С благоуханного лика веял внемирный покой...

Бронза его сохранила храмовые благовонья,

Втёртые в темное тело благочестивой рукой.

Никнуть бы благоговейно к этой ладони печальной,

Столько веков обращённой в многострадальную тьму...

И закачались над нами образы родины дальной,

Нами одними услышанные, не внятные никому.

1933