Дмитрий
Быков

Она любила Баха, но не нас…

Она любила Баха, но не нас. 
С тех пор мы все не можем слушать Баха. 
В невинном «фуга» слышится фугас. 
О память, память, осквернитель праха! 
В любой толпе теперь я узнаю 
нас, потаённо знавших друг о друге: 
Всех, кто любил любимую мою, 
И, упустив, возненавидел фуги. 
Одна и та же горечь на губах. 
Теперь мы – тайный орден «Контрабах». 
  
Задуматься: и чем грозит разрыв? 
Несчастный друг, простреленный навылет! 
Отвергнутым любовником прослыв, 
Сколь многих он теперь возненавидит! 
Пейзаж, который видел их вдвоём; 
Полуподвал, подъезд, пролёт, проём, 
где поцелуй их обжигал прощальный; 
весенний дождь, осенний окоём – 
Как бы хрустальный, блин. 
Как бы хрустальный! – 
И Тютчев неповинно вставлен в ряд, 
И бедный Блок за ним попал под молот: 
влюблённые стихами говорят 
И в результате слышать их не могут. 
Прощаясь с ней, прощаешься со всем, 
Что лучшего имел и бросил в топку. 
Осталось только худшее. Зачем 
Мне худшее? Я вынесен за скобку, 
А Бах себе звучит. Ему плевать, 
Что в связке с ним цитата и кровать. 
  
Она любила море, ананас, 
Жасмин, сирень, челесту, контрабас, 
Халву, весну, зелёные чернила… 
Да что там Бах! Не снисходя до вас, 
Меня она действительно любила. 
Не только крыши, улицы, дворы – 
Я сам о ней свидетельствую, воя, 
Я сам себе противен с той поры, 
Как кровь и ржавь проигранного боя, 
Как белый свет, в котором, на беду, 
Я всякую секунду на виду.