Христос и литейщик

Ходит мастер Грачев

Между ломом наполненных бочек,

Закипает вагранка,

И вязкая шихта густа.

Растворяются двери,

И пятеро чернорабочих

На тяжелой тележке

В литейку привозят Христа.

Он лежит, как бревно,

Перед гулкой сердитой вагранкой,

Притаившись, молчит,

Как баран под ножом на торгу.

На челе его – венчик.

На впалой груди его – ранка.

И Грачев молотком

Ударяет в зеленый чугун:

«Ты мне адом грозил,

Жизнь и труд у меня отбирая,

Ты мне рай обещал

За терпенье мое на земле,

Я не верю в тебя.

Мне не нужно ни ада, ни рая.

Собирайся, обманщик,

Ты сам побываешь в котле!

Хочешь ты или нет, –

Ты нас выручишь, идол грошовый,

Ты нам дашь свое тело, –

Густой и тягучий металл.

Переплавив тебя,

Мы в вагонах чугунной дешевой,

Облегченной деталью

Заменим цветную деталь».

Те, с тележкою, ждут.

И Грачев говорит: «Унесите!»

Рельсы глухо звенят,

И вагранка бурлит горячо.

«Не греши, человек!» –

Лицемерно взывает спаситель.

«Я сварю тебя, боже!» –

Ему отвечает Грачев.

И чугунного бога

К вагранке несут приседая,

И смеясь погружают

В горячий кисель чугуна.

Он скрывается весь,

Лишь рука миродержца худая,

Сложена для креста,

Из вагранки вылазит одна.

Он вздымал эту руку

С перстом, заостренным и тонким,

Проповедуя нищим

Смиренье в печали земной,

Над беременной бабой,

Над чахлым цинготным ребенком,

Над еврейским погромом,

Над виселицей, над войной.

Мастер ходит вокруг,

Подсыпая песок понемногу,

Мастер пену снимает,

И рыжая пена редка.

«Убери твою руку!» –

Грачев обращается к богу,

А вагранка бурлит,

И она исчезает, рука...

Исчезает навеки!

С размаху по лживому богу

Человек тяжело

Ударяет железным багром,

Чтоб с Христом заодно

Навсегда позабыли дорогу

В нашу чистую землю

И виселица и погром!

Тонет в грохоте Швеллерный,

Сборка стрекочет и свищет,

Гидравлический ухает,

Кузня разводит пары.

Это дышит Индустрия,

Это Вагонный в Мытищах,

Напрягаясь, гудит,

Ликвидируя долгий прорыв.

Я люблю этот гул,

Я привык к механическим бурям,

Я на камень сажусь

Меж набитых землею опок.

И подходит Грачев.

И Грачев предлагает: «Закурим... «

Что ж, товарищ, закурим,

Покуда он варится – бог.

1932