Ворон

В сизых тучках

Солнце золотится —

Точно рдеет

Уголек в золе...

Люди говорят,

Что ворон–птица

Сотни лет

Кочует по земле.

В зимний вечер

В роще подмосковной,

Неподвижен

И как перст один,

На зеленой

Кровельке церковной

Он сидит,

Хохлатый нелюдим.

Есть в его

Насупленном покое

Безразличье

Долгого пути!

В нем таится

Что–то колдовское,

Вечное,

Бессмертное почти!

«Отгадай–ка,—

Молвит он,—

Который

Век на белом свете

Я живу?

Я видал,

Как вел Стефан Баторий

Гордое шляхетство

На Москву.

Города

Лежали бездыханно

На полях

Поруганной земли...

Я видал,

Как орды Чингисхана

Через этот бор

С востока шли.

В этот лес

Французов

Утром хмурым

Завела

Недобрая стезя,

И глядел на них я,

Сыто щуря,

Желтые

Ленивые глаза.

Я потом

Из темной чащи слышал,

Как они бежали второпях,

И свивали полевые мыши

Гнезда

В их безглазых черепах.

Тот же месяц

Плыл над синим бором,

И закат горел,

Как ярый воск.

И у всех у них

Я, старый ворон,

Из костей

Клевал соленый мозг!»

Так и немцы:

Рвутся стаей хищной,

А промчится год —

Глядишь,

Их нет...

Черной птице

Надо много пищи,

Чтоб прожить на свете

Сотни лет.

Декабрь 1941