Последние славянофилы (Ещё свежее предание)

Когда в челе своих дружин,

Победу празднуя заране,

Стоял Аксаков Константин, -

Мужали духом все славяне.

«Маяк», дремавший столько лет,

Вновь проявил свой голос смелый,

И «Москвитянина» скелет

Забыл в гробнице саван белый.

Пронесся клик: «О смелый вождь,

Пробей к народности ты тропу,

Лишь прикажи: каменьев дождь

Задавит дряхлую Европу;

Иди, оставь свой дом и одр, -

Кричат славянские витии, -

И всё, что внес в Россию Петр,

Гони обратно из России.

Верь прозорливости друзей:

Назад, назад идти нам надо!

Для этих западных идей

Безумны милость и пощада».

И вождь им радостно внимал,

Бичуя Запада пороки.

«Мы постоим, - он восклицал, -

За честь «народной подоплеки»!»

В негодовании в те дни

Славяне фраки с плеч срывали,

И за Москвою жгли огни,

И на кострах их сожигали;

Славяне в мурмолках, в бобрах

Сидели, с злобою циклопа,

И ждали - скоро ли во прах

Падет разбитая Европа.

Но время шло. Редел их круг,

Не улыбалась им победа;

Среди усилий и потуг

Угасла «Русская беседа";

Перун угрюмый, чтимый встарь,

Упал, крапивой зарастая,

И только «Светоча» фонарь

Чадил, кого-то примиряя.

Во тьме гробов своих немых

Лег за боярином боярин,

Осталось двое только их:

Иван Аксаков и Самарин.

Разбит славянский их кумир,

Едва мерцает «День» в тумане,

И одиноко в новый мир

Глядят последние славяне.

Они глядят - и взор их ждет:

Вот богатырь Илья очнется,

Перун поднимется, - вот-вот

Вся Русь старинная проснется.

Ответа нет. Тот век почил;

И вот, собрав остаток силы,

У позабытых двух могил

Сошлись на пир славянофилы.

Сошлись и молвили они:

«Вот здесь, средь дедовских угодий,

Нам близки только в эти дни -

Один Кирилл... один Мефодий».

Пируют... речи их мертвы,

Бессильны гневные угрозы;

На дно широкой ендовы

Они роняют только слезы.

И вдаль, угрюмо, сквозь туман

Глядят последние славяне, -

А им Погодин, как баян,

Читает спичи на кургане.

1862