Сладкая горечь

Сколько чувств ты стараешься мне открыть,

     Хоть с другими когда-то и не старалась.

     Там все как-то само по себе получалось -

     То ль везение чье-то, а то ли прыть?

     Я был вроде лагуны в нелегкий час,

     Где так славно укрыться от всякой бури,

     И доверчив порою почти до дури,

     И способен прощать миллионы раз...

     Видно, так уж устроена жизнь сама,

     Что нахальство всех чаще цветы срывает.

     И чем больше скрывается в нем дерьма,

     Тем щедрей оно радости получает.

     Почему я на свете избрал тебя?

     Ну - наивность. Допустим, а все же, все же,

     Ведь должно же быть что-то, наверно, тоже,

     Чем зажегся я, мучаясь и любя.

     Да, сверкнула ты искренно, как звезда,

     Что зовет тебя радостно за собою.

     Сколько счастья изведал бы я тогда,

     Если б только огонь тот зажжен был мною

     И светил только мне через все года!

     Сколько ласк ты порой подарить стараешься,

     Говоря, что живешь, горячо любя.

     Но стократ убеждая сама себя,

     И сама-то, пожалуй, не убеждаешься...

     Только я тебе так от души скажу:

     Не терзай ни себя, ни меня. Не надо.

     Ведь искусственность - это же не награда,

     И не этим я, в сущности, дорожу.

     Ведь все то, чем ты дышишь и чем живешь,

     Что в душе твоей самое дорогое,

     Для меня и враждебное, и чужое

     И не может быть дорого ни на грош.

     Вот такой у нас, видно, нелегкий случай.

     И никто не подаст нам благую весть.

     Только ты не насилуй себя, не мучай:

     Выша сердца не прыгнешь. Что есть - то есть!

     Встал рассвет, поджигая ночную тень,

     Ты в работе. И я - не совсем бездельник.

     Слышишь: в кухне со свистом кипит кофейник.

     Что ж, пойдем распечатывать новый день!

     И не надо нам, право же, притворяться.

     Будем жить и решать миллион задач.

     Делать все, чтоб на споры не натыкаться,

     И знакомым приветливо улыбаться,

     И рассеивать тучи, и ждать удач!