Веселье Руси

Веселье Руси - есть пити.

     Владимир Мономах

     Кто твердит, что веселье России есть пити? Не лгите!

     У истории нашей, у всей нашей жизни спроси,

     Обращаюсь ко всем: укажите перстом, докажите,

     Кто был счастлив от пьянства у нас на Великой Руси?!

     Говорил стольный князь те слова или нет - неизвестно.

     Если ж он даже где-то за бражным столом пошутил,

     То не будем смешными, а скажем и гордо, и честно,

     Что не глупым же хмелем он русские земли сплотил.

     А о том, что без пьянства у нас на Руси невозможно,

     Что за рюмку любой даже душу согласен отдать,

     Эта ложь так подла, до того непотребно-ничтожна,

     Что за это, ей-богу, не жаль и плетьми отрезвлять!

     Что ж, не будем скрывать, что на праздник и вправду

     варили

     Брагу, пиво и мед, что текли по густой бороде.

     Но сердца хлеборобов не чарой бездумною жили,

     А пьянели от счастья лишь в жарком до хмеля труде.

     На земле могут быть и плохими, и светлыми годы,

     Человек может быть и прекрасный, и мелочно-злой,

     Только нет на планете ни мудрых, ни глупых народов,

     Как и пьяниц-народов не видел никто под луной.

     Да, меды на Руси испокон для веселья варили.

     Что ж до водки - ее и в глаза не видали вовек.

     Водку пить нас, увы, хорошо чужеземцы учили -

     Зло творить человека научит всегда человек!

     Нет, в себя же плевать нам, ей-богу, никак не годится.

     И зачем нам лукавить и прятать куда-то концы.

     Если водку везли нам за лес, за меха и пшеницу

     Из земель итальянских ганзейские хваты-купцы.

     А о пьянстве российском по всем заграницам орали

     Сотни лет наши недруги, подлою брызжа слюной,

     Оттого, что мы это им тысячу раз ПОЗВОЛЯЛИ

     И в угоду им сами глумились подчас над собой.

     А они еще крепче на шее у родины висли

     И, хитря, подымали отчаянный хохот и лай,

     Дескать, русский - дурак, дескать, нет в нем

     ни чувства, ни мысли,

     И по сути своей он пьянчуга и вечный лентяй.

     И, кидая хулу и надменные взгляды косые,

     А в поклепы влагая едва ли не душу свою,

     Не признались нигде, что великих сынов у России,

     Может, всемеро больше, чем в их заграничном раю.

     Впрочем, что там чужие! Свои же в усердии зверском

     (А всех злее, как правило, ранит ведь свой человек)

     Обвинили народ свой едва ль не в запойстве вселенском

     И издали указ, о каком не слыхали вовек!

     И летели приказы, как мрачно-суровые всадники,

     Видно, грозная сила была тем приказам дана,

     И рубили, рубили повсюду в стране виноградники,

     И губились безжалостно лучшие марки вина...

     Что ответишь и скажешь всем этим премудрым

     законщикам,

     Что, шагая назад, уверяли, что мчатся вперед,

     И которым практически было плевать на народ

     И на то, что мильоны в карманы летят к самогонщикам.

     Но народ в лицемерье всегда разбирается тонко.

     Он не слушал запретов и быть в дураках не желал.

     Он острил и бранился, он с вызовом пил самогонку

     И в хвостах бесконечных когда-то за водкой стоял.

     Унижали народ. До чего же его унижали!

     То лишали всех прав в деспотично-свинцовые дни,

     То о серости пьяной на всех перекрестках кричали,

     То лишали товаров, то слова и хлеба лишали,

     То считали едва ли не быдлу тупому сродни.

     А народ все живет, продолжая шутить и трудиться,

     Он устало чихает от споров идей и систем,

     Иногда он молчит, иногда обозленно бранится

     И на митинги ходит порой неизвестно зачем.

     Но когда-то он все же расправит усталые плечи

     И сурово посмотрит на все, что творится кругом.

     И на все униженья и лживо-крикливые речи

     Грохнет по столу грозно тяжелым своим кулаком.

     И рассыплются вдребезги злобные, мелкие страсти,

     Улыбнется народ: «Мы вовеки бессмертны, страна!»

     И без ханжества в праздник действительной правды

     и счастья

     Выпьет полную чашу горящего солнцем вина!