Песня о рубашке

(Томас Гуд)

От песен, от скользкого пота –

В глазах растекается мгла.

Работай, работай, работай

Пчелой, заполняющей соты,

Покуда из пальцев с налета

Не выпрыгнет рыбкой игла!..

Швея! Этой ниткой суровой

Прошито твое бытие...

У лампы твоей бестолковой

Поет вдохновенье твое,

И в щели проклятого крова

Невидимый месяц течет.

Швея! Отвечай мне, что может

Сравниться с дорогой твоей?..

И хлеб ежедневно дороже,

И голод постылый тревожит,

Гниет одинокое ложе

Под стужей осенних дождей.

Над белой рубашкой склоняясь,

Ты легкою водишь иглой, –

Стежков разлетается стая

Под бледной, как месяц, рукой,

Меж тем как, стекло потрясая,

Норд–ост заливается злой.

Опять воротник и манжеты,

Манжеты и вновь воротник...

От капли чадящего света

Глаза твои влагой одеты...

Опять воротник и манжеты,

Манжеты и вновь воротник...

О вы, не узнавшие страха

Бездомных осенних ночей!

На ваших плечах – не рубаха,

А голод и пение швей,

Дня, полные ветра и праха,

Да темень осенних дождей!

Швея! Ты не помнишь свободы,

Склонясь над убогим столом,

Не помнишь, как громкие воды

За солнцем идут напролом,

Как в пламени ясной погоды

Касатка играет крылом.

Стежки за стежками, без счета,

Где нитка тропой залегла.

– Работай, работай, работай, –

Поет, пролетая, игла, –

Чтоб капля последнего пота

На бледные щеки легла! ..

Швея! Ты не знаешь дороги,

Не знаешь любви наяву,

Как топчут веселые ноги

Весеннюю эту траву...

...Над кровлею – месяц убогий,

За ставнями ветры ревут...

Швея! За твоею спиною

Лишь сумрак шумит дождевой, –

Ты медленно бледной рукою

Сшиваешь себе для покоя

Холстину, что сложена вдвое, –

Рубашку для тьмы гробовой...

– Работай, работай, работай,

Покуда погода светла,

Покуда стежками без счета

Играет, летая, игла...

Работай, работай, работай,

Покуда не умерла!..

1923 (1926)