Велегласно блаженствуют утки в канаве...

Велегласно блаженствуют утки в канаве,

Меднолобые тыквы воздвиглись на кров...

А, пожалуй, их мог бы вкусить и Державин,

Отдохнув от Фелицыных громких пиров.

Восемнадцатый век. Он везде и повсюду:

В домовитости грузной алтайской избы,

В голубой колокольне и в этих причудах

Изобильной крутой деревянной резьбы;

В этой ровной черте оборонного вала.

(Ярославна! Твой голос и здесь прорыдал...)

Восемнадцатый век — чтобы степь пустовала,

На лесном рубеже городил города.

Девятнадцатый век торговал и молился,

Капиталец копил, но эпоха не ждет

И не шутит — и в сонную одурь вломился

Говорливый, партейный семнадцатый год.

Век двадцатый! Ты мчишься в венке пятилеток.

Не Фортуны — Коммуны крути колесо...

Вот о чем толковал Дидерот с Аруэтом!

Вот чего домогался мечтатель Руссо!

Бийск, Алтайский край, 1948 г.