Элла
Крылова-Гремяка

* * *

Наверху у соседей пробили часы

ровно двенадцать раз.

Уравновесила полночь весы.

Ноуменальный час.

Лает собака. А кошка спит. –

Мудрость – равно – покой.

Взглядом скит Божий тревожит пиит

и вопиет с тоской.

Может, он Бога тревожит зря:

он – конкурент Творца,

сам потому что – творец. Заря

сходит с его лица

и освещает вселенную ту,

что он сотворил, скорбя

или ликуя, лепя пустоту –

Бога портрет – с себя.

И кто его знает, созреет плод

плотскою теплотой

или наитье в Ничто уйдёт,

словно лесной сухостой...

19-20 января 2011

* * *

Империя в преддверии конца

скукожится шагреневою кожей

до абриса Садового кольца,

в пяти шагах от коего прохожий

другому улыбнётся: «Добрый день!»

Ему ответят на гремучей смеси

китайского с фарси... Эреба тень

над бывшим торжеством имперской спеси.

20 января 2011

* * *

Смерть любая – жуть; однако,

заклинаем в болтовне:

только б не от рук маньяка,

не от страха, не от рака,

а, желательно, во сне.

Ну, а жизнь – не сон ли тяжкий?

Все друг другу снимся мы

с назидательной замашкой...

Август, Павловск, луг с ромашкой,

переход во тьму – из тьмы.

20 января 2011

* * *

А может быть, вся жизнь была ошибкой?

А может быть, стихи мои грешны?

Но может быть, посмотрит Бог с улыбкой

из недр великодушной тишины

и скажет: «Было очень интересно

за озорством и дерзостью твоей

нам наблюдать. Молитвословье пресно.

С солёной шуткой вечность веселей!»

26 января 2011

Возрождение

Последний день январский сам Господь

благословил, его наполнив солнцем

и запахом весны. Ликует плоть,

душа ликует. За моим оконцем

деревья красным золотом горят,

подсвечены улыбкою заката.

Я надеваю праздничный наряд

и бусы из балтийского гагата.

Я вывожу на девственном листе:

«Господь, прости, что боль Тебе чинила».

И светится бумага в темноте,

и расцветают розами чернила.

31 января 2011

Памяти Мандельштама

Как в советской ночи

развелись стукачи,

мать Россия легла под Иуду.

Посиди, помолчи,

есть вино и харчи.

Что до крыс тебе? Крысы – повсюду.

Кто-то плачет в ночи.

Посиди, помолчи

и подумай: ну, чем мы поможем?

Где сильны палачи,

там сиди и молчи,

и святой стихотворец ничтожен.

7 февраля 2011

Майский дождь

Туда, где май в ночном пространстве,

окно широкое откроем мы,

где дождь, как дож венецианский,

блистает лужами и кровлями –

парчою, золотом и перстнями,

мигая зоркими сапфирами.

Рапсоды пьют-гуляют с песнями,

в обнимку с липами и лирами.

Вина в стакане пламя алое –

Синай, покрытый анемонами.

Целует ночь ланиты впалые

пророка, очи беззаконные

поэта и Психею русскую

с косой, в цветастом сарафане,

ей вымывая тропку узкую

в сыром тумане и бурьяне

меж строгих строк библейской прописи,

туда, где свет надеждой брезжит:

к воротцам тем в зелёной окиси,

что открываются всё реже.

6 февраля 2011

Зимняя ночь

В небе дышит звезда на озябшие тонкие пальцы.

Пред иконой латунный подсвечник, и в нём свеча.

Тени бронзовых будд совершают неспешные плавные танцы.

Что до растений в кадках – они молчат.

Зато в приоткрытую форточку хрипло бранится ветер,

и город грохочет, как пьяный рок-фестиваль.

Но спят безмятежно в кроватках ничейные дети,

не зная, что смерть – не такая уж дальняя даль.

Я знаю. С российских полей бесприютностью веет,

и воздух свободы, увы, воспалением лёгких грозит.

Венера зловеще над кровлями розовеет,

и чья-то душа совершает межзвёздный транзит.

Собаки восторженно лают, а слышится – плачут.

Котёнку во сне крутит фильму небесный Дисней.

Кряхтят в Подмосковье пустые промёрзшие дачи.

Нездешним квадратным цветком голубеет дисплей.

И строки плетутся, как прихоть античного бога:

венком не лавровым? из русских ромашек венком?

И грезится: росное поле и в поле дорога,

и речка вдали, и туда я иду босиком...

14 февраля 2011

* * *

Сознание дыряво, как дуршлаг,

и сквозь него проносятся кометы,

и звёзды падают, и знаком того света

мерцает греческий архипелаг.

И, вызывая ужас, бьёт под дых

пространство бесконечное без смысла.

Но нежно брезжат асфодели Стикса

и душу бередит лесбосский стих.

Медвяный хмель на солнечном пиру

Эллады, юной, как сама Киприда.

Но покидает пир кариатида,

чтоб поддержать светило ввечеру

кудрявою своею головой.

Поёт Эол в раздутой парусине.

Эх, жить бы жадно, как червяк в малине.

А после кротко прорасти травой.

17 февраля 2011

Ицукусима

Я омываю руки в водоёме,

чтобы войти в святилище богов –

людей, ушедших к предкам, ставших ками,

живущих в каждом дереве и камне.

Служитель в белом так похож на чайку,

и красен клён не потому, что осень...

Ты нарисуй на рисовой бумаге

мне бабочку – как иероглиф счастья,

овей меня листом, как опахалом,

чтоб отогнать печали и тревоги,

и сделай из листа фонарь бумажный,

его повесим мы на ветку клёна,

поярче сделай пламя, потому что

уж сумерки сгущаются, сгуща...

28 февраля 2011

Александра

Мой котёнок – Божья свечка,

что дарит приветным светом –

в стужу милосердным летом

бьётся честное сердечко.

А в глазах – озёрах горных –

столько нежности хрустальной,

столько мудрости потайной,

сколько, верно, в братьях горних.

Ты живёшь, не выбирая,

на имперских пепелищах,

но в сияющих глазищах

веют маем травы рая.

Бог, должно быть, воплотился

в тельце с шёрсткой золотистой,

чтоб любви источник чистый

в жизнь жестокую пролился.

Так играй, мой нежный светик!

Мышь не тронь и таракана.

Вот браслет из Ватикана:

строгих пап – игрой приветь их!

27 февраля 2011

* * *

С.

Глазами мудрыми богов

мы поглядим с тобой оттуда

на нас, упрямых дураков,

во прахе отрицавших чудо

посмертия. А вот оно!

Открыты время и пространство,

как раньше – пыльное окно

в тщету земного окаянства.

Теперь смотри и выбирай

под новым небом, новым солнцем,

куда пойдём (повсюду рай):

к японцам или черногорцам.

А хочешь, навестим И.Б.,

Сапфо или кого другого,

пока играет на трубе

архангел «Let my people go...»

Вот деревенька, речка, луг,

здесь ходят все друг к другу в гости.

И не оглядывайся, друг,

на кости наши на погосте...

15 марта 2011

Прошлое-будущее

За пивом вечернюю скуку вдвоём коротая,

уносимся мы в золотую эпоху Китая,

где мудр император, народ его чтит, даже любит,

особенно в дни, как чиновникам головы рубят.

Построено много дворцов, ну а пагод – не счесть их.

И жёнам китайским, и воинам свят кодекс чести.

И спорят буддийский монах с вдохновенным даосом

по самым насущным – божественным то есть – вопросам.

Так спорим и мы, разливая по яшмовым чашам

кокосовый сок, о посмертном присутствии нашем

у Жёлтой реки или вовсе отсутствии полном,

и дым благовоний над лаковым стелется полом,

как горный туман, не застлав голубые вершины.

Я глажу мизинцем твои дорогие морщины

в тени балдахина, на шёлке полночного ложа:

я – юная жрица, ты – старый опальный вельможа.

Мы вместе навеки, раз так нам И-Цзин напророчил,

и наши объятья, как в небе луна, непорочны,

и красный гибискус, из кос моих чёрных упавший

тебе на ладонь – он из строчки Ли Бо, нам запавшей

в сознанье, о том, что чужды Поднебесной изъяны.

С таким ликованьем кричат на заре обезьяны!..

24 марта 2011

 * * *

В кресле на кухоньке, как в звездолёте,

я рассекаю пространство и время.

Тело недужное в смертной заботе

давит на газ – на Пегасово стремя.

Сколько лучистых миров во Вселенной

неизъяснимых и неисчислимых!

Но черноморский прибой белопенный,

бриз, шелестящий в кудрявых оливах

прочих чудес мне родней и дороже:

в маленьком домике около моря

жить бы и жить с Александрой, с Серёжей,

смерти не зная, не ведая горя.

Чистой водицей одарит колодец,

аист на крыше порадует танцем.

В гости заглянет какой инородец –

будем щедры с ним, как с Божьим посланцем.

В гости под видом бродяги, скучая,

может пожаловать сам Всемогущий. –

Звёзды, беседа за чашечкой чая

полночью вешней под вишней цветущей…

4 апреля 2011 

Благая весть

Не от попов узнала я о Боге:

Он Сам позволил мне Себя узнать

и воспретил церковные пороги

мне обивать: «Не в этом благодать.

Да, Я бессмертный, да, Я сильный, крепкий,

Я создал жизнь, небытие поправ.

Так разгляди Меня в простой сурепке! –

начнёшь ходить, не приминая трав».

28 февраля 2011