Евгений
Евтушенко

Ты начисто притворства лишена...

Ты начисто притворства лишена, 
когда молчишь со взглядом напряженным, 
как лишена притворства тишина 
беззвездной ночью в городе сожженном. 
  
Он, этот город,- прошлое твое. 
В нем ты почти ни разу не смеялась, 
бросалась то в шитье, то в забытье, 
то бунтовала, то опять смирялась. 
  
Ты жить старалась из последних сил, 
но, отвергая все живое хмуро, 
Он, этот город, на тебя давил 
угрюмостью своей архитектуры. 
  
В нем изнутри был заперт каждый дом. 
В нем было все недобро умудренным. 
Он не скрывал свой тягостный надлом 
и ненависть ко всем, кто не надломлен. 
  
Тогда ты ночью подожгла его. 
Испуганно от пламени метнулась, 
и я был просто первым, на кого 
ты, убегая, в темноте наткнулась, 
  
Я обнял всю дрожавшую тебя, 
и ты ко мне безропотно прижалась, 
еще не понимая, не любя, 
но, как зверек, благодаря за жалость, 
  
И мы с тобой пошли... Куда пошли? 
Куда глаза глядят. Но то и дело 
оглядывалась ты, как там, вдали, 
зловеще твое прошлое горело. 
  
Оно сгорело до конца, дотла. 
Но с той поры одно меня тиранит: 
туда, где неостывшая зола, 
тебя, как зачарованную, тянет. 
  
И вроде ты со мной, и вроде нет. 
На самом деле я тобою брошен. 
Неся в руке голубоватый свет, 
по пепелищу прошлого ты бродишь. 
  
Что там тебе? Там пусто и темно! 
О, прошлого таинственная сила! 
Ты не могла его любить само, 
ну а его руины - полюбила. 
  
Могущественны пепел и зола. 
Они в себе, наверно, что-то прячут. 
Над тем, что так отчаянно сожгла, 
по-детски поджигательница плачет. 
  
          1973