К П.С.Л.Р.

Декабрьский ветр завыл с востока;

Завыл - и меж громад снегов

То холм вознес, то взрыл он ров.

Покрыла землю тьма глубока -

На бурных ледяных крылах

Бореи грозные спустились:

Ревущи вихри закрутились,

Нося опасности в ребрах.

За ними облака туманны

Катились черною грядой,

Но, вдруг став вихрями попранны,

Рассыпались, как брызг седой.

Рассыпались - и треск ужасный

Слетел в земную глубину.

Спокойно, мирно вдавшись сну,

Лежал я распростерт... «Несчастный!» -

Внезапу глас мне вопиет.

Вздрогнув, окрест себя взираю,

Страшуся, леденею, таю

И зрю дрожащий некий свет

Средь черна облака сгустевша.

На нем стоящая жена

Была крылата, посиневша,

Мрачна, угрюма и бледна.

Венец, усыпанный костями,

Лежал на всклоченных власах;

Коса и скиптр в ее руках;

Сверкали очи под бровями,

Как в рощах ярый солнца луч;

Уста багровые дрожали -

Как лист осинный, лепетали.

Под нею трон из серых туч,

Как смрадный гроб - в ногах пучина,

Несытую разинув пасть,

Пожрать была готова сына,

Готов я был в нее упасть.

Она подобна исполину,

Железным скипетром своим

Коснулась мне - потом же им

Махнула по пространству дымну.

Раздался всюду бурный гром!

Кровавою косой играя,

Как будто бы кого сражая,

Рекла мне огненным столбом:

«Ты спишь, несчастный, безмятежно?

Проснись!.. Склони в М * свой слух:

В последний раз там имя нежно

Произнесли... и глас потух.

Там скорбь и горьки завыванья,

Там плач о матери велик,

Там стоны, слезы, вой и крик -

Четырех дочерей рыданья.

Без чувств там целая семья!

Супруг-отец с шестью детями

Лежат, залившися слезами,

На теле мертвом все ея,

Лежат - как будто жизнь вдыхая...

Проснися, удаленный сын!

Взгляни на родину, вздыхая,

Восплачь в чужой земле один».

«Уж нет! нет матери любезной!

Уж нет?..» - содрогнувшись, я рек.

Ведомый к казни человек

Не так смущен, печален, бледный,

Как я стал, внявши сей удар.

Жена махнула тут крылами;

Под раскаленными стопами

Вскипел туманно-мглистый пар.

Исчезла - искры вслед струею

За ней волнистой потекли.

Мрак скорби обуял душою,

На сердце лег мне образ тли.

В печали арфу взял великой

И черным крепом всю обвил,

Златые струны флером скрыл;

Настроил, дал ей голос дикой,

С _бемолью_ съединил диез.

В нощи, при черно-сизом своде,

Во тьме, при дремлющей природе,

Сквозь чистый ток алмазных слез,

Дрожащий глас мой пролиялся

На снежном воздухе густом,

Летел и эхом повторялся

Из леса в лес, с холма на холм.

«Нет нежной матери, нет друга! -

Воспел, касаясь я главой

Лица бугров, земли седой. -

Сокрылася с земного круга

И, свергнув бренный свой покров,

Прешла во свет непреходящий,

Где солнца луч незаходящий, -

Прешла приять дух ангельск, нов.

Утешься, нежное семейство,

И слезну грусть свою забудь;

Печально пусть природы действо

Замолкнет - разумом принудь!

Ее одежда днесь - порфира

Из неба радужных лучей,

Блестит сиянье из очей,

Стоит перед владыкой мира,

От коего всем жизнь течет.

Преклоншаясь с благоговеньем,

От горних мест зрит с сожаленьем

На точку малую - в наш свет, -

Зрит и главою помавает,

Как мы боготворим мечту,

Как всякой колесит, блуждает,

Едину ловит суету.

«Утешьтесь! Я теперь счастлива, -

Речет она, как струнный глас, -

Мне жаль, что в скорби вижу вас,

Что ваша жизнь слепа, кичлива,

Что узы бренны тяготят».

О Юнг! философ, утешитель!

Подай мне силы, будь учитель!

Да песни грустных усладят,

Взбренчат на сердце звуки лирны,

Вздрогнет душевная струна, -

И мысли пролиются мирны,

Как льет сребристый луч луна.

Блажен, - воспел я с томным звоном, -

Хранящий совесть, правду, честь!

Ему вьет лавры уж не лесть,

Но истина любезным тоном

Живописует жизнь, дела;

Гласит нелживыми устами,

Чертит перловыми перстами;

Как снег - хвала чиста, бела;

Как мрамор - бурей не страшится;

Как солнце - блещуща, ясна;

Из рода в дальний род катится,

Растет - не умрет ввек она.

Блажен отец, семейством чтимый,

Сынами, дщерями любим!

Любимы же взаимно им

В сердцах незыблемый, немнимый

Соорудят ему алтарь.

Хвала прейдет от чад ко внукам,

И по родительским наукам

В праправнуках всё он - как царь.

Блаженна матерь, к детям нежна!

Она в душах детей живет:

Мелькнет косою смерть... и тленна

Скончается, - но в них не мрет.

Блажен взлетевший в светлу вечность

От мрачной юдоли сея,

От горестей, сует ея,

Познавши жизни скоротечность,

Отшел в селение святых.

Блажен почиет прах любезный,

От града, веси удаленный,

Где веет ветерок лишь тих,

Где дышат розмарины, розы,

Где блещет небо жемчугом;

Нахальны всех стихий угрозы

Молчат - немеет тамо гром.

Там на открытом злачном поле,

Где светлый яхонт - небосклон,

Стоит над грудою колонн,

Главу подъяв свою по воле, -

Как современник мира, кедр, -

С * Л * обитель.

Лежит во храме сорудитель,

А дети окрест его недр.

Покоятся их прахи милы

Среди всегдашней тишины...

Но что за глас летит унылый?

Я зрю маститы седины.

Ах! путник, старец то, забредший

Случайно на печальный луг;

Забрел - увидел храм он вдруг.

Идет - могилы след новейший

Является его очам.

Поникнув белою главою,

Ступал скользящею ногою

По развалившимся гробам.

Он сел на дикие ступени

И, храма прислонясь к столпу,

Узрел мелькнувши мимо тени,

Потом младых детей толпу.

Смущен, растроган их рыданьем,

Из сердца тяжкой вздох пустил.

«Почий здесь, прах! - он возопил. -

Твой фимиам - есть крик с стенаньем;

Дар - бисерна родных слеза;

Куренье - вздох стесненный, сильный;

Лобзанье - поцелуй умильный;

А жертва - летняя роса,

Когда при западе, восходе

Унижет камень хрусталем.

Здесь прах - едина дань природе,

Душа - на небе пред царем.

Покойся, милый прах, покойся

До светлой радостной зари!

Тогда дверь тяжку отвори

И шествуй к небесам... не бойся!

На лоне воцарись утех

В злато-серебряной порфире;

Бряцай на сладкогласной лире

Творцу - гимн славный - тварей всех!

Приникни с облаков рубинных

На опечаленных детей

И в утешениях обильных

В сердца их б_а_льзам свой излей!

Излей... и души их взыграют,

Как светло солнце в красный день.

Как между кущ сребрится тень,

Когда зефиры вкруг порхают.

Излей... утихнет боль сердец,

Глубоки исцелятся раны,

Твоим отшествием им данны, -

Настанет скорби их конец.

Излей... и гидра многоглава

Отчаянья, вскрутив хребтом,

Умрет, и пасть ее кровава

Обременится тяжким сном"».

Так пел на снежной я пустыне,

Ревела вихрем где метель.

То с свистом съединялась трель,

Клокоча, дребезжа в долине;

То пущенна перстами дробь

Катилась резко, дико, страшно,

Унывно, томно и ужасно;

То звон, ударившись в сугроб,

Взвывал и с эхом удалялся

К пустынным холмам, в рыхлый снег.

Стократно там он отзывался,

К эфиру направляя бег.

Скорбь томна в грудь мою вселилась,

Оледенел, смутился ум,

Престал бренчать во струнах шум.

Вдруг песнь печальна прекратилась

И арфа выпала из рук.

Настала тишина глубока:

Журчанье слезного потока

Унылый делало лишь звук.

С очами, грудью омоченной

Главу на перси преклонил;

В печальну думу погруженный,

Воспел - замолк - упал без сил!..