Баллада о голубином базаре

Голубиный базар на слоистой скале.

Там пасется коза и слоняется муза.

Шелест моря похож на шато и шале

приблизительно так же, как я на француза,

но Лазурного Берега чуется дух

и воркует в расщелине галльский петух.

Из Неаполя завтра придет пироскаф.

Пароход из Марселя появится позже.

Задремавший извозчик, с откоса упав,

утащил за собой и телегу, и вожжи,

и кобылу - кобыла осталась цела

только в памяти волн. Уцелела скала.

Ломовой был изъят из волны и вполне

оказался опять на волне, на коне, -

описав недоступную глазу спираль,

получил фаэтон, и на том фаэтоне

понеслась суфражистка Пизе де Корваль,

целый мир полыхал у нее на ладони.

По общественным нуждам катила она.

Беспокоил красавицу доктор Будзинский.

Ибо к доктору ходит чужая жена.

Это ранит острей, чем кинжал осетинский.

Разговорами полон глухой городок,

и летит на скалу золотой голубок.

Золотой треугольник, увы, не пустяк,

особливо в домах мавританского стиля.

Славный доктор Будзинский почти холостяк,

но при всей предприимчивости простофиля,

и его уберечь - благородная цель.

Тут случился Неаполь, а позже - Марсель.

Тут общественность лечится морем, песком,

в ваннах солнца и воздуха, возле курзала

в лаун-теннис играя в саду городском.

Тут Пизе де Корваль ничего не сказала.

А потом революция грозно пришла

и смела все вокруг - уцелела скала.

Фаэтонщик по праву возглавил ревком

и подумывал о Монументе Кобыле,

и не где-нибудь там, а в саду городском,

в том, который фашисты потом разбомбили.

Блеют козы, и слышен за тысячи лье

голубиный базар на слоистой скале.

2005