Слушай, мы пили недолго утреннюю благодать...

Слушай, мы пили недолго утреннюю благодать.

В Каспий впадала Волга, хочется ей впадать.

В смысле — проснешься утром розова и бодра,

ибо морское ложе — след от ботфорта Петра.

Я ли твой император, ты ли моя зурна,

тень пролетевшей птицы зеркалом искажена.

Бурное озеро это, желтый большой песок,

солнце всегда похоже на золотой сосок.

Слушай, впадают реки в сумрачные моря,

мысли о человеке стали на якоря.

Я ничего не знаю и ничего не знал,

брился, не помышляя о чистоте зеркал.

Где-то в Дербенте, что ли, в пору большой жары

ты ко мне приходила сверху, с крутой горы.

Боже мой, ты ли, то ли мысль моя о тебе,

то ли играет ветер на золотой трубе.

На Голубой мечети, вдумчивой как скала,

тень свою положила крепость Нарын-Кала.

Спит Александр Марлинский, смертным свинцом задет,

cохнет в земле Ислама твой православный дед.

Птица поет по-русски, это последний птах

из перебитой стаи, знавшей Господень страх.

Ночью молчит гитара о роковой любви,

и белокурый мальчик найден в своей крови.

Клекот орла ночного, выстрел в ночи глухой,

тело горянки голой носит ночной прибой.

Грохот копыт из моря слышится до утра.

Воинство Искандера опередило Петра.

Воинство шаха Аббаса тоже берет Кавказ.

Вырезано у женщин несколько тысяч глаз.

Воинство шаха Аббаса тоже умеет петь —

там, где глаза зарыты, встала Джума-мечеть.

2008