Только под старость мне стали сниться...

Только под старость мне стали сниться

честолюбивые сны.

В молодости, как вы помните, снится совсем другое.

Знойные женщины больше нужны

где-нибудь в Уренгое.

Теперь я в обществе лучших поэтов препровождаю дни,

ночи то есть. Теперь с приветом ко мне приходят они.

Неистощимые разговоры, солнечные часы

и муза с весами.

Какая муза?

Какие у ней весы?

Что-то, наверное, перепутал Фет, затупив карандаш.

Поэзия ничего не весит, и нет ее в списке продаж,

ни фунта не весит, ни цента не стоит, и каждый мой визави

больше по части обиженной куклы, как ее ни назови.

В наших душах, заметил кто-то, написано все давно.

Кто-то заметил, что в мазанке душно и надо открыть окно.

Кто-то сказал об арбатском джазе, в котором играл на трубе

я, не успевший протрубадурить о времени и о себе.

Однако, пока занимался ветер дублением душ и кож,

пока человечество блох ловило, а также давило вошь,

я видел ночью сквозь виноградник

семижемчужный ковш.

Я видел небо в друзьях и звездах,

когда покурить вставал,

и в пифосах держит орфический воздух

фанагорийский подвал.

2006