Илья
Фоняков

* * *

Говорите о любви любимым!

Говорите чаще. Каждый день.

Не сдаваясь мелочным обидам,

Отрываясь от важнейших дел –

Говорите! Слышите, мужчины?

Искренне. Возвышенно. Смешно.

Говорите – над кроваткой сына,

Шёпотом – на танцах и в кино.

В Вашем старом, в вашем новом доме,

В час прощаний – руки на плечах –

На перроне, на аэродроме,

Реактивный гром перекричав.

Пусть толкуют вам, что это детскость,

Пусть в стихах доказывают вновь

Истину известную, что, дескать,

Молчалива сильная любовь.

Пусть при этом поглядят с налётом

Превосходства, даже торжества –

Для чего придуманы народом

Добрые и светлые слова?

Для чего им в словарях пылиться?

Говорите! Радуйте невест

И подруг! Не бойтесь повториться:

Уверяю, им не надоест.

Чудаки, медведи, нелюдимы,

Слышите? Отверзните уста:

Нынче миру так необходимы

Нежность, чистота и доброта!

1961

Бабушка моего приятеля

У моего приятеля

В качестве воспитателя

Была – да славиться ей в веках! –

Бабушка, говорившая на пяти языках.

Бабушка не была ни переводчиком, ни лингвистом.

Она когда-то окончила институт благородных девиц.

Она ходила в халате, засаленном и обвислом,

Читала философию и не любила художественных небылиц.

Она читала беспрерывно, бессистемно, бессонно

(Дольше всех светилось её окно в темноте)

Маркса, Пифагора, Кьеркегора, Ницше, Бергсона,

Конта, Канта, Ганди, «Униту» и «Юманите».

Семья моего приятеля вымерла во время блокады.

Промежуточных звеньев не стало: были только бабка и внук.

Юноша, лишённый родительского догляда,

В пору ломки голоса абсолютно отбился от рук.

С ним беседовать было некогда, он возвращался поздно,

Бывало, что выпивши, бывало, что не один.

Бабушка самоотверженно продолжала отыскивать подступ

К интеллекту внука – утешения её седин.

Почерком девическим, изящным до умопомрачения,

Пронесённым сквозь годы старения и потерь,

Она выписывала из книг наиболее примечательные изречения

И кнопками прикалывала их потомку на дверь.

Клочья экзистенциализма и диамата,

Словно коллекционные бабочки под стеклом,

Красовались, касаясь друг друга крылом,

И дверь была от записок лохмата.

Мы с приятелем смеялись, рассматривая её в упор,

И только недавно поняли, разобравшись толково:

Способ воспитания был не хуже любого другого.

Некоторые изречения помнятся и до сих пор.

Что вообще сберегли мы, а что – растратили?

Вспоминаю квартиру тесную на втором этаже.

Ну и бабушка была у моего приятеля!

Нынче таких не бывает уже.

1963

* * *

Пойдёшь обратно – не придёшь обратно.

Возможности такой, приятель, нет,

Как ни ступай предельно аккуратно

В свой собственный, ещё заметный, след.

А добредёшь – и будешь многократно

Разочарован: после стольких лет

Там всё не так – на штукатурке пятна,

И дом теснее, и тусклее свет.

Ты сам другой, ты знаешь слишком много,

Всё по-иному видишь ты с порога:

Желтеющие фото на стене,

Диван убогий, стулья, чашки, блюдца.

Смешной вопрос: «Хотел бы ты вернуться

В тот, прежний мир?» – не задавайте мне.

1994

Сонет о городе

Санкт-Петербург, а по-простому – Питер,

А если сокращённо – СПБ:

Сегодня снова тройка этих литер

К твоей приштемпелёвана судьбе.

Выхватывает память, как «юпитер»,

Фронтон, портал, афишу на столбе,

Обшлаг лицейский, Блока чёрный свитер,

Мандат ЧК, повестку КГБ,

Мозаику на улице старинной –

Большой Зелениной, кривой и длинной,

На высоте шестого этажа,

Флажки на реях флотского парада,

Медаль «За оборону Ленинграда»

На грязной куртке старого бомжа.

1995

* * *

Заслуженной награде кто не рад –

Свидетельству, что век недаром прожит?

Всё так, друзья. Но подлинный, быть может,

Избранник века – тот, кто без наград,

Кто, если надо, встанет в общий ряд

И на соседа груз не переложит,

Кому, однако, бард хвалы не сложит,

Кого не приглашают на парад,

Кто раз, по слухам, был в каком-то списке,

Но выпал по ошибке машинистки

И так остался – вне систем и схем,

Не обцелован , не перетолкован,

Не окольцован, не проштемпелёван

И не приватизирован никем!

1999

Колдунья

Беседуя с тобой о пустяках,

Колдует женщина. На всякий случай.

Не заносись, мол, интеллект могучий,

Вот захочу – и ты в моих руках.

То нежность промелькнет в её зрачках,

То вспыхнет пламень хищный и колючий,

А голосок – мурлычущий, певучий.

В каких всё это началось веках?

Недаром инквизиторы-монахи,

Держа Европу в трепете и страхе,

Трудясь во славу бога своего,

С понятием, с разбором лютовали:

Мужчин костру за мысли предавали,

А женщин в основном – за колдовство.

2003

Воспоминание об Академгородке в Сибири

Ты помнишь ли кафе «Под интегралом»,

Свободу в карнавальном колпаке?

Где ж разгуляться интеллектуалам,

Как не в научном дальнем городке!

Brain storming'и вскипали вал за валом,

Прожекты воздвигались на песке.

Партийным и чиновным генералам

Икалось, вероятно, вдалеке.

Два этажа: числитель/знаменатель,

И ты, гуманитарий-созерцатель,

В компании занозистых ребят,

Которые влюблялись, водку пили,

По будням мощь империи крепили,

По выходным – читали самиздат.

2005

И жизнь, и слёзы, и любовь

То перестрелка, то резня –

Набор, увы, традиционный…

Но есть окошко «Жди меня»

В программе телевизионной.

Там ворожит артист Кваша,

Сводя сограждан разлучённых

Лицом к лицу, к душе душа –

Счастливых, плачущих, смущённых.

Из года в год – числа им несть!

И, вопреки новейшим данным,

Рассказам нашим и романам,

Душа, похоже, всё же есть.

Там лица, а не макияж,

Там говорят глаза и руки

О том, что счастье – не мираж

И через тридцать лет разлуки.

Как ни злословь, ни суесловь –

Проймёт и сквозь тройную шкуру:

Там – жизнь, там – слёзы, там – любовь.

И стыдно за литературу.

2006

* * *

Ты женщину приметил вдалеке

На остановке, в шёлковом платке.

Ты смотришь ей в затылок, в спину, вслед,

Но для неё тебя как будто нет.

Хватает у неё своих забот:

Чего-то ждёт. Или кого-то ждёт.

Тогда попробуй: отведи свой взгляд –

И, выждав, резко обернись назад.

Вы встретитесь глазами! И она,

Возможно, улыбнётся, смущена.

И сам ты улыбнёшься: встречный ток!

Что будет дальше – знает только бог.

2005

* * *

В автомобильной пробке все равны,

Как при общинно-первобытном строе:

«Москвич» и «джип», вчерашние герои

И новые хозяева страны.

Все недовольны, все раздражены,

Абстрактное начальство дружно кроя.

Не обогнать, не вырваться из строя.

Ни с правой и ни с левой стороны.

Ни связи тут не выручат, ни взятки,

Ни с бритыми затылками ребятки,

Оплачиваемые не в рублях.

И смотрит не без тайного злорадства

На это принудительное братство

Пенсионер в облезлых «Жигулях».

2004

Гравюра

Не помню, где, когда, в каком музее –

Не в том, где толпы топчутся, глазея, –

Изображенье нищего слепца:

На перекрестке, в кляксах снегопада,

Он просит подаяния, и взгляда

Не отвести от чуткого лица.

Он слышит набегающие звуки,

Прохожих торопливые шаги,

Он к ним навстречу простирает руки:

«Будь человеком, встречный, помоги!»

Но где там – у людей свои докуки,

Свои печали и свои долги.

Тогда он к небу простирает руки:

«Будь человеком, боже, помоги!»

2006

Диалог в начале века

– Что осталось от любви

К этим рощам, этим рекам,

Осквернённым человеком?

– Брось, на совесть не дави!

– Что осталось от любви

К птицам в перелетном клине,

«Птичий грипп» несущим ныне?

– Хватит, душу не трави!

– Что осталось от любви

К победительной державе,

В широте её и славе?

– Вспомни: слава – на крови…

– Что осталось от любви

К землякам, к соседям, к людям?

– Замолчи, давай не будем,

Ворот попусту не рви…

– Что осталось от любви

К благодетельной идее?

– Где идеи – там злодеи,

Подлипалы… Се ля ви!

– Что осталось от любви

К слову, к дивной русской речи?

– В сквернословье мы по плечи,

Прёт – поди останови!

– Что осталось от любви,

Клятв и нежностей взаимных?

– В магазин услуг интимных

Заглянул бы – визави…

– Что осталось от любви?

– Память всё-таки осталась,

Не такая это малость:

Верь, надейся и живи!..

2006

* * *

Как мир многообразен и богат!

Морской орёл, парящий на свободе,

Червяк, сверлящий землю в огороде,

И пёс, и кошка, и ползучий гад,

Дельфин-торпеда, плоскотелый скат –

В своём предназначении и роде

Всё в совершенстве удались природе,

Лишь мы какой-то полуфабрикат,

Эскиз, проект, быть может, гениальный,

Но авантюрный, экспериментальный,

За что подчас и платимся, друзья.

Такая в мире доля нам досталась,

Хотя, не скрою, в юности казалась

Мне совершенством милая моя.

2006

Ленинградская школа

Галогены, глаголы,

Двойки-тройки, стенная печать…

Ленинградскую школу

Довелось мне когда-то кончать.

Двести двадцать вторая,

«Петришуле», ты – веха в судьбе,

Но прости, дорогая,

Что сегодня я – не о тебе.

Ленинградская школа!..

Пролистайте страниц вороха:

Ленинградская школа

Есть в университете стиха.

В дни раздора, раскола

Выживала, всему вопреки,

Ленинградская школа –

В точной рифме,

В отделке строки.

К слову пригнано слово,

Чтобы ритма напор не ослаб.

«Чую дух Гумилёва! –

Делал стойку ревнитель из РАПП. –

Невозможная схема

Настораживает неспроста:

Наша, вроде бы, тема,

А мелодия –

Та ещё, та!..»

Надзиратели строго

Надзирают, а годы идут.

Вот и мы у порога,

Начинающие –

Тут как тут.

Жизнь, к чему нас готовишь?

Что вручишь нам в наследство, как дар?

С нами Шефнер, Гитович,

Глеб Семёнов

Ведут семинар.

Разлетимся по свету,

По лесам, по горам колеся,

Ленинградскую мету,

Как зарубку на сердце, неся.

У Байкала, Тобола,

На Алтае, в степной Барабе,

Ленинградская школа,

Оставался я верен тебе.

Окажи мне доверье,

Как, бывало, твои старики,

Запиши в подмастерья

Или –

Вечные ученики!

«Справа, слева ли читай…»

· Из цикла «Палиндромоны»

*

Слишком зло меня корить, женка, не спеши:

Если дьявол начеку – как спастись душе?

Шёл я лесом, и кругом – веришь? – ни души,

Вдруг смотрю: сидят и пьют двое в шалаше.

Видно, так оно и впрямь было суждено:

Сам не помню, хоть убей, как я к ним подсел.

Справа, слева ли читай – выйдет все одно:

ЛЕС, ОКАЗИЯ, ШАЛАШ... Я И ЗАКОСЕЛ!

*

Аксиома наших дней:

Равенство – лукаво.

Кто проворней и сильней -

Тем успех и слава.

Кто-то золото гребёт,

Заправляет в банке.

Кто-то донышко скребёт

У консервной банки.

А иной до черноты

Близкими заеден:

Кто таков ты, если ты

НЕ ДЕБИЛ – И БЕДЕН?

*

Что с тобой, поэт? Был ты музе брат,

А теперь ты сед, ничему не рад.

После всех утрат речь темна твоя:

Я НЕ МУЗЕ БРАТ – СТАР, БЕЗУМЕН Я!

*

Тенор несколько дней пил без перебоя

Так, что дал петуха Ленский с перепоя.

И за словом в карман тут мы не полезем:

НЕ ЗЕЛО ПЕРЕПОЙ ОПЕРЕ ПОЛЕЗЕН!

*

Вдали от северных туманов

Сегодня жарче, чем вчера.

Не до любви, не до романов:

Трезвит не холод, а жара.

Душе не воспарить в полёте

Среди курортных колоннад.

– Красавицы, вино вы пьёте?

– ДА, НО МИЛЕЕ ЛИМОНАД!

*

Среди претензий, карьер, амбиций,

Среди неистовства и разбоя –

Не приспособиться, не прибиться,

Но быть собою, но быть собою.

Среди суровых, крутых реалий,

Среди улыбок и зуботычин

Не статус важен, не блеск регалий,

НЕ ЧИН – ИДЕЯ: Я ЕДИНИЧЕН!

*

От заказчиков сполна получив на чай,

Разумеется, не чай пили мужики.

Кто-то что-то невпопад ляпнул невзначай,

И пошли тарелки в ход, чашки – в черепки.

Оказалось поутру: этот хром, тот крив,

У того из бороды вырван шерсти клок.

И у тётки-медсестры пластыря добыв,

КОЛЕ-ТОКАРЮ ЛАТАЛ ЮРА КОТЕЛОК.

*

Небо – синего шёлка,

Степь – цветной сарафан.

Видит: вон перепёлка! –

Сверху сокол-сапсан.

Век живого недолог,

Справедливости нет.

Надрывайся, эколог,

Разрывайся, поэт:

И ягнёнку, и волку

Состраданье неси,

Сохрани перепелку

И САПСАНА СПАСИ!

Перед картиной Шишкина

Как пленительны, упоительны

Эти мишки в лесу густом,

Удивительны, умилительны!

МОТОПИЛЫ БЫЛИ ПОТОМ.