Rahel II

Меня слепого видишь ли луна

пускай твоя линяет позолота

сойди красавица ко мне в болото

на дно из раковин и валуна

Моя судьба была вотще ясна

нет в жизни ничего помимо гнета

подчас любви бездарностной тенета

и переход без отдыха и сна

Не жить не умирать и только ждать

когда проникнет в сердце благодать

глухая ночь настанет голубой

И свидимся последний раз с тобой

мой вечный враг всегдашняя подруга

без ненависти не любя друг друга

10 ноября 1940

Безденежье

Сегодня на туфлях не вяжутся банты,

Не хочется чистить запачканных гетр,

Без четверти час прохрипели куранты,

За дверью хозяйской разлаялся сеттер.

Купив на последний алтын ячменю,

За рамами высыпал в крашенный желоб,

Покинув чердак опустился к окну

Украшенный белыми пятнами голубь.

За ним поднялась многокрылая группа

С раскиданных по двору мокрых камней,

Но сердце заныло заслышав как глупо

Нахохлясь чирикал в саду воробей.

В квартиру ворвались раскаты подвод,

С горбушкой в клюву пролетела ворона,

Под крышей соседней горбатый урод

Короткими ножками хлопал пистоны.

Лиловыми губами старого грума

Лицо целовало кривое трюмо

Разбив безысходную проволоку думы

Взялся высекать небольшое письмо.

Вдоль кровель мороз поразвесил лапшу

По стенам расхвасталась зеленью серость –

Почтовой бумагой уныло шуршу

Но мыслью над миром пернатых не вырос.

1912

Болтовня

чакача рукача

яхари качики срахари

теоти нести вести бирести

паганячики вмести

ехчака чока

чока сучока

рачики жачики бачики кока

1922

В степях

Ворон расклюй васильковые очи,

Ширь убаюкает: тихо усну;

Синим окутают саваном ночи,

Тучей холодной задернут луну

Черные призраки сон не встревожат,

Слышишь, – поет околдованный бор…

Звезды полюбят, погаснут, быть может,

Томно овеяв дыханьями гор.

Горе, тоска – и тоска вы ушли ли?

Юные кости схоронит земля.

Были друзья, – да и те позабыли…

Брат мой, отец мой – родные поля.

Вольно душе. На просторе рыдая

Гаснет закат. Потонули года.

Степи, я к вам ухожу засыпая!...

Умерло солнце. Со мной. Навсегда.

1908

Возьми венок сплетенный мной...

Возьми венок сплетенный мной

Из красных веток винограда…

И гор угрюмая громада

Расступится перед тобой.

Возьми его. Алмазы слез

Тебе подарят тайны Мира

И в глубине морей сапфира

Увидишь ты рожденья грез.

Возьми, как дар огня, мечты

И ты постигнешь образ Света…

И ты горящая комета

Моей любви отдашь цветы…

1908

Вот опыленный летом хмель заткал балконы...

А.Д.Тактаковой

Вот опыленный летом хмель заткал балконы,

Вернулся правоверен я в венке гвоздик.

Смотри, подсолнечник желтеющий поник,

Но поцелуй возник в глазах хамелеона.

Вернулся правоверен я в венке гвоздик,

Прошел покос травы, в лесах пьянят цикады.

Желанны будут жницам гроздья винограда

Плывущему – земля, свирельнику – тростник.

Прошел покос травы, в лесах пьянят цикады.

Довольно. Замкнут круг. Расплавлена руда,

Спелы плоды дерев, в колосьях борозда.

Опять вдвоем молчим. В стенах утихли гады.

Довольно. Замкнут круг. Расплавлена руда.

Победному дай когти целовать тигрица.

Рука рукой взята. Вокруг шумит пшеница.

Вот губы круглые к губам округлым.

1911

Все тянутся пустей пустого встречи...

Все тянутся пустей пустого встречи

то за столом, то в креслах мы сидим

и ни о чем часами говорим

и светские пустей пустого речи.

И рифмы прежние одна другой далече

витают над столом табачный дым

и в сумерках растает голубым

оберегая Ваши злые плечи

Ни воли, ни надежды, ни желанья

решимости последней тоже нет

искать былого здесь не стоит след

ушла в леса навек походка ланья

Докончен вечер; снова без желанья

Мы назначаем новое свиданье

1938

Габриэль Шанель

Мерцающие Ваши имена

скрывает часто пелена сырая

моя мольба в костер обращена

испепеляется не догорая

На Вашем берегу земля полна

то певчих птиц то клекота то грая

но вижу протекают времена

не заполняя рва не расширяя

Живем союзниками но вразброд

привязанностью сведены не тесно

мне обещаете провесть совместно

один из вечеров который год

И не дотерпится предместий Рима

слабеющее сердце пилигрима

1939

Ек. Влад. Штейн

Опять на жизненную скуку

Легла беседы полоса:

Качаю радости фелуку

И расправляю паруса:

Стоя над глубью многоводной

В обетованное плыву,

Слова-дельфины очередно

Приподымают синеву.

И осыпаясь постепенно

Под наклоненным кораблем

Улыбок кружевная пена

Белеет в беге круговом,

Изнемогает шаловливо…

Но танец снова занялся.

Как обольстительны приливы,

Как Ваши русы волоса.

1911

Золото-Солнце

Веронике Берхман

Золото-солнце волос Вероники,

Золото ризниц христианского Рима.

В ширь кругозора уходит Великий

Пламенем ржи яровой и озимой.

Желтое око свершает победы,

Черная ночь обессилела пала.

Слышится топот коней Диомеда

Смелых воителей жаждут кинжалы,

Красные листья слетают к колоннам,

Старая роща ликует в шафране;

Пеной рожденная в море зеленом

Будешь заступницей наших желаний.

Запад вино разольет на ступенях,

Чудится бились за землю владыки.

1908

Лампочке моего стола

Тревожного благослови

Священнодейно лицедея,

Что многовековых радея

Хотений точит булавы.

Возвеличается твержей

Противоборницы вселенной

Освобождающий из плена

Восторг последних этажей.

Но надокучив альбатрос

Кружит над прибережным мылом,

Но дом к медведицам немилым

Многооконный не возрос.

Надеются по мостовой

Мимоидущие береты

Нетерпеливостью согреты

В эпитрахили снеговой

Земля могилами пестра –

Путеводительствуй в иное

От листопадов, перегноя

Ненапоенная сестра.

1912

М. Аргутинской-Долгорукой

Под незакатный праздник Дня

Ты будешь звездами забытой

И лоб твой, плющем не повитый,

Никто не вспомнит как меня.

Ты не пойдешь со мной к горам,

Пытая торные дороги

Тебе ли будут близки боги

Не знавшей Солнца по утрам.

За вереницами времен

Ты не получишь царства Мира,

Как стих отмеченный порфирой

Моих божественных имен.

Покинув поиски Руна,

Ты изменила мне Альдонса,

В ночи ты схоронила Солнце

И ты на смерть обречена.

1908

Осенью Солнце любовь утоляя...

Осенью Солнце любовь утоляя

Дарит холмам темносинюю гроздь винограда.

Брызжущим соком поит умирая земля

каждый плод.

Спеют подсолнухи, груши,

дыни лежат в огородах тяжелыми глыбами.

У реки остроносый удод.

Ищет жуков. В полутемных давильнях

Пьянствуют с криками, льют молодое вино.

Быстро пустеют ковши, бурдюки.

С гор пастухи на равнины сгоняют стада.

С блеяньем овцы бегут, длинношерстные козы

топчут цветы, обрывают траву.

1912

Ослиный Бох

свачай жмец сус свячи

шлячай блец нюс нюхчи

псачай

заличи.

фарь ксам

цукарь лусам

шакадам

схуда

дьячи

дам

дада.

смох шыц пупой здюс

жрюс кой кыц бабох

цыц

ей

юс

ех

какарус

аслинай бох.

1922

Ослу

чизалом карыньку арык уряк

лапушом карывьку арык уряк

ашри кийчи

гадавирь кисайчи

ой балавачь

ой скакунога канюшачь

1922

Пабло Пикассо

Напрасно трепетный схватив перо

пытается поэт листы марая

вернуть века потерянного рая

навеки запрещенное добро

пиши по поводу и об и про

попытка одинаково пустая

в края другие отлетает стая

и редкий лес покрыло серебро

И книга эта над которой Пабло

склонялись мы три года сообща

ушедшей жизни тщетный отпечаток

ее постель помятая иззябла

не дозовешься никого крича

подняв чету уроненных перчаток

1941

Сбор винограда

А.Тактаковой

Долго продолжится сбор винограда,

Долго нам кисти зеленые рвать,

В горах пасти тонкорунное стадо,

Утром венки голубые сплетать,

В полдень пьянеть от глубокого взгляда.

Танец возрос. Увлеченней, поспешней.

Много снопов завязать суждено.

Будем одетыми радостью здешней

Медленно пить молодое вино

Лежа под старой, высокой черешней.

Круглые губы медовей банана.

Круглые губы к губам круговым.

Вскинув закатное пламя шафрана

Ветер печалью желанья томим,

Долго целует седые туманы.

В небе пожарище пьяного яда,

Сердцу не надо ни жертвы,ни мзды,

Сердце покосному празднику радо.

Круглые губы обняли плоды,

Долго продолжится сбор винограда.

1909

Тяжелый небосвод скорбел о позднем часе...

Тяжелый небосвод скорбел о позднем часе,

за чугуном ворот угомонился дом.

В пионовом венке, на каменной террасе

стояла женщина овитая хмелем.

Смеялось проседью сиреневое платье,

шуршал языческий избалованный рот,

но платье прятало комедию Распятья,

чело – изорванные отсветы забот,

На пожелтелую потоптанную грядку

Снялся с инжирника ширококрылый грач.

Лицо отбросилось в потрескавшейся кадке,

В глазах осыпался осолнцевшийся плач.

Темнозеленые подстриженные туи

Пленили стенами заброшенный пустырь.

Избалованный рот голубил поцелуи,

покорная душа просилась в монастырь.

В прозрачном сумерке у ясеневой рощи

метался нетопырь о ночи говоря.

Но тихо над ольхой неумолимо тощей,

как мальчик, всхлипывала глупая заря.

1912

У шумной набережной вспугнутой реки...

У шумной набережной вспугнутой реки

Четвертый день со смехом чинят лодки,

Болтают топоры. Горят бутылки водки.

На поживших бортах танцуют молотки.

Вспененная вода расплавила тюрьму.

Зашейте паруса. Пора визжать рубанку.

Облезлый нос покроем ярь-медянкой,

белилам отдадим высокую корму.

Но едкой копотью закрылись берега,

короткая пила рыдает слишком резко,

из рук выскальзывает мокрая стамеска,

дрожат обтертые немые обшлага.

Над головой черно нормандское окно,

Поодаль празднество большого ледохода.

Но вижу в празднестве плакучие невзгоды,

тропу на затхлое бессолнечное дно.

1912

Ущерб Любви

Д. Микеладзе

посвящаю

автомобили роют грубой толпы рожи в каче-

ли луну нудя руду левой левой ватаги сол-

дат

кружит жужжелица ковчеги убогих ложат на

мостовую деревяшки тьмы тем тьмы тем кофеен

столы

мосты с перепугу прыгают нынче молотит

женщину сутолка лакеи как тангенс как

тангенс столбы торчат

улицу оплели провода телефонов рыжие во-

лосы созвездия по ним говорят с

землей злы

гудки подымают окрайны травят просонки

городов варьете фокстерьеры лижут лижут

людей гной

рушат рабочие столбы изъедены червоточи-

ной провода в рыжие клочья горе горе гос-

подам им

падают подстрелены гарью на тротуары кап-

каны светила в концах волос с дохлой дох-

лой давно луной

но углится земля заплатана лохмотьями под

ущербом любви сожжена сожжена

смерть дым

1917

Шагалу

Скажи когда строитель мой Шагал

придет пора распоряжений скорых

нанесть последний капители ворох

на кружевной колонны астрагал

Ты знаешь сам что никогда не лгал

древесный шум и тростниковый шорох

волна и берег в постоянных спорах

тому кто звук на стих перелагал

О живописном подвиге болея

твоя рука подымет карандаш

и подписав созвездье водолея

путь завершит литературный наш

Не забывай далекий и угрюмый

о дружбе полувековой подумай

1965

Экспромт

Откупорив бенедиктин,

Полупрослушав Полякова

Илья Михайлович один

На оттоманке Вашей новой.

Глядит Владимир Соловьев

В обеспокоенные тени

Читаю ожидая снов

Статью Волконского о сцене.

2 ноября 1912 г.

Я бывший человек...

Я бывший человек меня к чему

вернула к жизни ты неосторожно

когда добру не верю ничьему

мои слова влекут удел острожный

прикосновение мое чуму

Мне душу смолоду судьба растлила

разъел желанья издавна порок

в моих глубинах наслоенья ила

определил необычайный рок

в борьбе за горе быть героем тыла

Сперва я думал к счастью напролом

пробиться в простоте моей наивной

наказанный не помнил о былом

за драгоценное платили гривной

за преданность собачью только злом

Что делать с молодостью беспризорной

где обрести заботу и совет

года растрачены в погоне вздорной

мечтателей не допускает свет

моих возможностей прогнили зерна

Сочувствие напрасно я искал

не озлобляясь и во что-то веря

улыбки вместо находил оскал

не шевеля умов что хуже зверя

не трогая сердец что тверже скал

Какого черта в нашей жизни ищем

сперва успехи а потом покой

себе отказывая в сне за днищем

когда расставшись под конец с клюкой

в сосновый гроб укладываться нищим

А если сбудется что иногда

кого-нибудь пристрастнее присвоим

то не откладывая на года

приходит смерть и не насытясь воем

кладбищенским коням кричат гайда

От увлечений лишних избавляя

по людям без разбору семеня

ко мне захаживала льстясь и лая

что без надежд там лучше для меня

со мной одним она одна не злая

Я наконец устал поверил ей

скользя на дно спустился по уступам

среди придушенных судьбой милей

который год живу ходячим трупом

за что не осуждай и не жалей

Среди живущих знаясь с виноделом

к мирскому равнодушье поместил

в моем существованье опустелом

за неудачу никому не мстил

ни дарованьем торговал ни телом

Все пережитое забытый бред

не знаю гибели моей блаженней

на обольщенья наложил запрет

не шелохнет унынье поражений

не возмутит напраслина побед

2.2.1947

Якая вика на выку...

Якая вика на выку

Бела маша на маню

Машет глазами на нику

перестанет

Явиле листья с уклоном

Язвами землю на пели

Темный почемный зеленым

Кавалерьям.

Странные перья доверья

Мачему мику на кульи

Яки выка пашут

перетянули

1922