Иосиф
Бродский

Приходит март. Я сызнова служу...

Приходит март. Я сызнова служу. 
В несчастливом кружении событий 
изменчивую прелесть нахожу 
в смешеньи незначительных наитий. 
  
Воскресный свет все менее манит 
бежать ежевечерних откровений, 
покуда утомительно шумит 
на улицах мой век полувоенный. 
  
Воскресный свет. Все кажется не та, 
не та толпа, и тягостны поклоны. 
О, время, послужи, как пустота, 
часам, идущим в доме Апполона. 
  
А мир живет, как старый однодум, 
и снова что-то страшное бормочет, 
покуда мы приравниваем ум 
к пределам и деяниям на ощупь. 
  
Как мало на земле я проживу, 
все занятый невечными делами, 
и полдни зимние столпятся над столами, 
как будто я их сызнова зову. 
  
Но что-нибудь останется во мне – 
в живущем или мертвом человеке – 
и вырвется из мира и извне 
расстанется, свободное навеки. 
  
Хвала развязке. Занавес. Конец. 
Конец. Разъезд. Галантность провожатых, 
у светлых лестниц к зеркалам прижатых, 
и лавровый заснеженный венец. 
  
          март 1961