Баллада о Гумилеве

На пустынной Преображенской

Снег кружился и ветер выл...

К Гумилеву я постучала,

Гумилев мне дверь отворил.

В кабинете топилась печка,

За окном становилось темней.

Он сказал: «Напишите балладу

Обо мне и жизни моей!

Это, право, прекрасная тема», –

Но я ему ответила: «Нет.

Как о Вас напишешь балладу?

Ведь вы не герой, а поэт».

Разноглазое отсветом печки

Осветилось лицо его.

Это было в вечер туманный,

В Петербурге на Рождество...

Я о нем вспоминаю все чаще,

Все печальнее с каждым днем.

И теперь я пишу балладу

Для него и о нем.

Плыл Гумилев по Босфору

В Африку, страну чудес,

Думал о древних героях

Под широким шатром небес.

Обрываясь, падали звезды

Тонкой нитью огня.

И каждой звезде говорил он:

– «Сделай героем меня!»

Словно в аду полгода

В Африке жил Гумилев,

Сражался он с дикарями,

Охотился на львов.

Встречался не раз он со смертью,

В пустыне под «небом чужим».

Когда он домой возвратился,

Друзья потешались над ним:

– «Ах, Африка! Как экзотично!

Костры, негритянки, там–там,

Изысканные жирафы,

И друг ваш гиппопотам».

Во фраке, немного смущенный,

Вошел он в сияющий зал

И даме в парижском платье

Руку поцеловал.

«Я вам посвящу поэму,

Я вам расскажу про Нил,

Я вам подарю леопарда,

Которого сам убил».

Колыхался розовый веер,

Гумилев не нравился ей.

– «Я стихов не люблю. На что мне

Шкуры диких зверей»,..

Когда войну объявили,

Гумилев ушел воевать.

Ушел и оставил в Царском

Сына, жену и мать.

Средь храбрых он был храбрейший,

И, может быть, оттого

Вражеские снаряды

И пули щадили его.

Но приятели косо смотрели

На георгиевские кресты:

– «Гумилеву их дать? Умора!»

И усмешка кривила рты.

Солдатские – по эскадрону

Кресты такие не в счет.

Известно, он дружбу с начальством

По пьяному делу ведет.

Раз, незадолго до смерти,

Сказал он уверенно: «Да.

В любви, на войне и в картах

Я буду счастлив всегда!..

Ни на море, ни на суше

Для меня опасности нет...»

И был он очень несчастен,

Как несчастен каждый поэт.

Потом поставили к стенке

И расстреляли его.

И нет на его могиле

Ни креста, ни холма – ничего.

Но любимые им серафимы

За его прилетели душой.

И звезды в небе пели: –

«Слава тебе, герой!»